одеял рассматривали незнакомца. Кто он? Что делает в тайге? Почему пришел сюда ночью?
На вид незнакомцу было не более двадцати лет. Безусое, совсем юное, сухощавое и загорелое лицо. Взгляд быстрый, зоркий. Несмотря на холодную ночь, одет только в рубашку. Воротник расстегнут.
Дедушка, не поднимаясь, подбросил в костер сучков.
— Чай пить будешь?
— Спасибо, — вежливо ответил незнакомец. — Охотничаете?
— Нет… Какая охота! — махнул рукой дедушка. — Путешествую вот с ребятами по тайге.
— Разрешение на отстрел изюбра у вас есть? — метнув на дедушку быстрый взгляд, продолжал спрашивать незнакомец.
— Изюбра? Какого изюбра?
— Того, что убили на солонцах.
— Постой, постой! Ты что, молодой человек, в уме! Эк ты загнул! Зачем, скажи пожалуйста, нам изюбр?, Выстрел в самом деле был. Километра два отсюда, левей полянки. Не спится что-то, слышу: бац!.. Кто-то из берданы пальнул, так я по звуку считаю.
— Стреляли из дробовика. Вы стреляли! — спокойно сказал незнакомец, но глаза у него стали жесткие. — Вы, папаша, пожилой человек. Я очень жалею, мне не хочется так разговаривать с вами, но разве вы не знаете, что отстрел изюбра производится только по особым разрешениям? Такой охотник, как вы, не может не знать этого.
— Как не знать? Знаю, конечно… А ты чего налетел? — Дедушка вдруг сердито вскинулся и зашевелил усами. — Что тебе надо, а? Пришел, поднял шум, разбудил! Кто ты такой есть?
Ребята ничего не понимали. Почему дедушка говорит неправду и сердится? Кто наконец незнакомец? Какое право имеет он разговаривать тоном начальника?
— Я не поднимаю шум, — по-прежнему не повышая голоса, продолжал незнакомец. — Извините, если потревожил сон, но, мне кажется, вы еще и не думали спать. Я — лесник. И прошу показать разрешение на отстрел изюбра. Покажете — я сразу же уйду.
— Я тебе повторяю: не убивал никакого изюбра.
— Вы убили!
— Милый ты мой… — с вкрадчивой нежностью заговорил дедушка. — А вот, скажем, придут бабы по ягоды, да заночуют недалеко от солонцов, да кто-нибудь у тебя зверя убьет, ты и на них, как на меня, налетишь, а?.. Не пойман, мил друг, не вор. Нет, вот ты докажи.
— Доказательства будут известны суду. Я привлекаю вас к ответственности за браконьерство!
— Где они, твои доказательства? Где?
Оба помолчали, изучая друг друга глазами.
— Понятно… — сказал дедушка. (И ребятам послышалось в его голосе глубокое огорчение.) — Вчерашний след от сегодняшнего не можешь отличить, одним голосом хочешь взять. Шляпа ты, а не лесник — вот кто! Тьфу!
Молодой лесник вдруг вспыхнул от тягчайшего, должно быть, оскорбления.
— Хорошо! — с трудом сдержав гнев, спокойно заговорил он снова. — Слушайте мои доказательства. Следы все остались, никуда не денете. В засадке сидели семь человек: один взрослый, пожилой, пять мальчиков и одна девочка.
— А у меня шесть мальчиков и никакой девочки нет, — возразил дедушка.
Но ребята увидели, как сразу повеселело его хмурое загорелое лицо.
— Какими глазами посмотрите вы, если я сейчас же подниму ребят? — ледяным тоном возразил незнакомец. — Вы сидели в засадке. Вечером, за три часа до заката солнца, вы подходили к солонцам с лошадью. Вот она. Можете поднять ее ногу — правая передняя подкова держится только на двух гвоздях. У самого маленького мальчика пятки на броднях подшиты шкуркой ондатры…
— У меня! — шепнул Федя. — Ребята, он тоже следопыт! Такой молодой — и следопыт!
— Подшивали вчера, еще не обтерлась шерсть…
— А как он узнал, что пять мальчиков и одна девочка? — прошептал Женя.
— Тоже по следам. Тебя, Женя, не было, дедушка показывал. След девочек не такой, как у мальчиков. Да я не понял еще. Только самый хороший следопыт может это узнать, — ответил Федя, восторженно глядя из проделанной в одеяле щелочки на молодого лесника.
— Боек правого ствола ударяет не в центр капсюля, а в бок… — продолжал ночной посетитель.
— Колька! — радостно вскричал дедушка. — Куричий ты сын! Да сколько тебе лет?
— Девятнадцать… Позвольте… — растерялся лесник.
— Девятнадцать! Да знаешь, кто ты, а? Девятнадцать! Да мы такого мастерства только к тридцати годам достигали. Чертяка ты этакий! Давно ли ты мне письмо писал и спрашивал, как отличить след честного человека от нечестного, а?!
— Сергей Егорыч!.. Учитель мой… — Лесник встал, растерянно глядя на дедушку. — Как же так получилось? Почему я вас по следу не узнал? Мне показалось, что прошел настоящий браконьер.
— Ишь ты какой! — рассмеялся дедушка. — Захотел умнее старика стать? Пришел я тебя проверять, а не расписаться перед тобой: «Вот, мол, я!» Как бы не так! Ты уж, Коля, извиняй старика. Не верил! Читаю в газете — и глазам не верю. В девятнадцать лет — лучший лесник, следопыт, снайпер, студент-заочник… Нет, думаю, испытаю все честь-честью, проверю… Ну, обрадовал ты меня, герой! Дай хоть обниму тебя!
Как близкие родные, лесники обнялись.
— Ну, поздравляю, поздравляю! Молодец, Коля!
— Спасибо, Сергей Егорыч!.. — смутился лесник. Он смотрел на дедушку влюбленными глазами, и немного странно было видеть такие на загорелом, замкнутом лице. — Ваши письма много помогали. Работать легче и интереснее стало. Спасибо вам, Сергей Егорыч… После заметки в газете написал мне командир пограничной заставы. Узнал, что скоро призываюсь в армию, и приглашает служить к себе. Говорит то же, что и вы, Сергей Егорыч: как ни много у нас в армии могучей техники, а таежному следопыту всегда найдется почетное место.
— Верно, Коля! Каждому солдату таежную науку знать надо. Читал я «Повесть о настоящем человеке». Настоящий человек, правильно! А знай бы он, милый, чуть-чуть тайгу лучше — скольких бы мучений мог избежать! Да… — Дедушка молча посмотрел на выглядывающих из-под одеяла ребят. — Ну, Коля, разговоры — разговорами, дружба — дружбой, а служба — службой. Вот тебе наше разрешение на отстрел изюбра… Где-то у Бори ужин оставался? Подогрею — покушаешь.
За ужином лесники оживленно разговаривали. Ребятам со стороны казалось, что после долгой разлуки встретились отец с сыном и никак не могут наговориться и насмотреться один на другого.
Дедушка уговаривал Капустина (это была фамилия молодого лесника) остаться ночевать, но тот отказался: есть дела.
Пообещал приехать утром помочь ободрать и увезти убитого изюбра, Капустин простился с дедушкой и пошел от костра в темную ночь. Через мгновение он скрылся. Ни один сучок не хрустнул под его шагом, не зашелестели кустики — лесник шел словно по воздуху. Федя вскочил и, как был, босиком, на цыпочках осторожно зашагал вслед за ним. Но сразу под его ногами что-то треснуло, зашуршало.
Федя сердито полез обратно под одеяло.
— Что смотришь? — сказал он Паше. — Все равно научусь!..
Сергей Егорыч сидел у костра, пощипывая колючий ус. Огрубевшее, морщинистое, коричневое от загара лицо его, с резко выделяющимися на нем белыми бровями и усами, будто улыбалось, а в глубине серых усталых глаз спряталась печаль.
— Скажи пожалуйста, — заговорил он тихо, будто про себя. — Как она, жизнь-то, идет! Девятнадцать лет — и такой лесник! Володе двадцать два, а всей области известен. Токарю Елисееву двадцать пятый пошел, а он другим лекции читает… Молодцы!.. Да. А твоя молодость, Сергей Егорыч, не таковская была! Двадцати лет в своих лохмотьях по деревне пройтись стыдился… В сорок лет едва научился по складам читать… — Дедушка помолчал и посмотрел на ребят. Глаза его влажно блестели. — А какими будете вы, ребятки, через десяток лет? Дожить бы посмотреть на вас хоть одним глазком!..
Глава VII
МАШИНЫ В ЛЕСУ
