только игра моего воображения.
Тогда Фаустина села возле него. Она подняла его голову и положила ее к себе на колени.
Тиберий же продолжал лежать совсем тихо, не глядя на нее. Его охватило чувство сладостного покоя, и он тотчас же погрузился в спокойный сон.
Спустя несколько недель один из рабов императора подходил к одинокой хижине в Сабинских горах. Дело было к вечеру, и виноградарь стоял с женой в дверях, следя за заходящим солнцем. Раб свернул с тропинки и подошел к ним с приветствием. Затем он вынул из-за пояса туго набитый кошелек и подал его виноградарю.
— Это посылает тебе Фаустина, старая женщина, к которой вы были так добры, — сказал раб. — Она просит тебя купить на эти деньги собственный виноградник и построить себе дом не так высоко в горах, как это орлиное гнездо.
— Значит старая Фаустина жива? — спросил виноградарь. — Мы искали ее по всем ущельям и болотам. Когда она не вернулась к нам, я думал, что она нашла себе смерть в этих диких горах.
— Ты разве не помнишь, — вмешалась жена, — я не хотела верить, что она умерла? Не говорила ли я тебе, что она вернулась к императору.
— Да, — согласился муж, — ты действительно говорила это, и я рад, что ты оказалась права — не потому только, что Фаустина снова стала такой богатой, что может спасти нас от нужды. Я рад также и за бедного императора.
Раб хотел тотчас же проститься с ними и уйти, чтобы успеть добраться до жилых мест, пока ночная тьма еще не окутала землю, но супруги не отпустили его.
— Ты должен остаться у нас до утра, — говорили они. — Мы не можем отпустить тебя, пока ты нам не расскажешь обо всем, что стало с Фаустиной. Почему вернулась она к императору? Какова была их встреча? Счастлива ли она теперь, когда судьба их снова соединила?
Раб уступил их просьбам. Он прошел вместе с ними в хижину и за ужином рассказал им о болезни императора и о возвращении Фаустины.
Кончив свой рассказ, раб увидел, что муж и жена сидят неподвижно, словно чем-то пораженные. Взоры их были обращены вниз, как будто они хотели скрыть свое волнение.
Наконец муж поднял голову и сказал жене:
— Не кажется ли тебе, что это перст Божий?
— Да, ответила жена. — Наверное, именно ради этого внушил нам Господь переплыть море и поселиться в этой хижине. Таково было, наверное, его предопределение, когда он привел старую женщину к нашему порогу.
Едва жена произнесла эти слова, как виноградарь снова обратился к рабу.
— Друг мой! — сказал он ему. — Я дам тебе поручение к Фаустине, Скажи ей следующее — слово в слово: «Приветствует тебя твой друг, виноградарь с Сабинских гор. Ты видела молодую женщину, мою супругу. Не казалось ли она тебе пленительно прекрасной и цветущей здоровьем? А между тем эта молодая женщина страдала некогда той же болезнью, которая теперь поразила Тиберия».
Раб невольно сделал жест удивления, но виноградарь продолжал, подчеркивая каждое слово:
— Если Фаустина откажется поверить моим словам, то скажи ей, что я и моя жена родом из Палестины, страны, где часто встречается эта болезнь! Закон предписывает там изгонять прокаженных из городов и деревень, так что им приходится жить в пустынных местах, искать себе приюта в гробницах и в пещерах. Скажи Фаустине, что моя жена родилась от больных родителей в пещере, высеченной в скале. И пока она еще была ребенком, она оставалась здоровой, когда же она сделалась девушкой, ее поразил этот недуг.
Выслушав виноградаря, раб с улыбкой покачал головой и сказал ему:
— Как ты хочешь, чтобы Фаустина поверила тебе? Ведь она видела твою супругу здоровой и цветущей. И она хорошо знает, что от этой болезни нет исцеления.
Но виноградарь возразил ему:
— Было бы лучше всего, если б она поверила мне. Но у меня найдутся свидетели. Пусть пошлет она гонцов в Галилею, в город Назарет. Там всякий подтвердит, что я говорю правду.
— Может быть, какой-нибудь бог исцелил твою жену, совершив над ней чудо? — спросил раб.
— Да, — ответил виноградарь, — это именно так и было. Однажды между больными, обитавшими в пустыне, разнеслась дивная весть — в галилейском городе Назарете появился великий пророк. Он преисполнен силы Духа Божия и может исцелить страшную болезнь, возложив свою руку на ваше чело. Но несчастные больные не хотели этому верить. «Нас ничто не может исцелить, — говорили они. — Со времен великих пророков никто не может спасти ни одного из нас от этого несчастия».
Но среди больных была одна молодая девушка, которая поверила этому известию. Она ушла от остальных и стала искать дорогу в город Назарет, где обитал пророк. И однажды, когда она шла по широкой равнине, ей встретился человек высокого роста, с бледным лицом, с черными, мягко вьющимися волосами. Темные его глаза сияли, как звезды, и притягивали к себе. Но она еще издали крикнула ему.
— Не подходи ко мне, я могу заразить тебя, а скажи мне, где найти пророка из Назарета!
Но человек этот продолжал идти ей навстречу, и когда он уже подошел совсем близко, спросил ее:
— Зачем ты ищешь пророка из Назарета?
— Я ищу его, чтобы он возложил свою руку на мое чело и исцелил меня от моей болезни.
Тогда незнакомец приблизился и положил свою руку на ее чело. Но она сказала ему:
— Какая мне польза от того, что ты положил на мое чело свою руку? Ведь ты же не пророк?
Тогда он улыбнулся ей и сказал:
— Иди теперь в город, лежащий вон там, на склоне горы, и покажись священникам.
Больная подумала про себя: «Он насмехается надо мной, потому что я верю в исцеление. От него видно я не узнаю того, что мне нужно».
И она пошла дальше. Вскоре она увидела человека, ехавшего по широкому полю на охоту, верхом на коне.
Когда он был уже так близко, что мог расслышать ее, она крикнула ему:
— Не подходи ко мне, я могу заразить тебя! Скажи только, где мне найти пророка из Назарета?
— Что тебе нужно от пророка? — спросил ее всадник и стал медленно приближаться к ней.
— Мне нужно только, чтобы он возложил свою руку на мое чело и исцелил меня от моей болезни.
— От какой болезни хочешь ты излечиться? — спросил всадник. — Ты не нуждаешься во враче.
— Не видишь ты разве, что я прокаженная? — крикнула она. — Я рождена от больных родителей в горной пещере.
Но всадник подъезжал все ближе и ближе к ней, ибо она была свежа и прекрасна, как только что распустившейся цветок.
— Ты прелестнейшая девушка во всей Иудее! — воскликнул он.
— Не глумись надо мной, как глумился и тот! — сказала она. — Я знаю, что лицо мое обезображено и что голос мой подобен рычанию дикого зверя.
Но он глубоко заглянул в ее глаза и сказал ей:
— Твой голос так же звонок, как весенний ручей, струящийся по камням, а лицо твое так же гладко, как мягкий шелк.
В эту минуту он подъехал к ней так близко, что она могла видеть себя в блестящих украшениях его седла.
— Поглядись сюда вместо зеркала, — сказал он.
Она посмотрела и увидела лицо, нежное и мягкое, как только что раскрывшиеся крылышки бабочки.
— Что это я вижу? — сказала она. — Это не мое лицо.
— Нет, твое, — сказал всадник.
— Но голос у меня разве не хриплый? Не звучит ли он так, как скрип телег по каменистой дороге?
— Нет, он звучит, как самые нежные струны арфы, — ответил всадник.
Она обернулась назад и указала на убегающую вдаль дорогу.
— Не знаешь ли, кто этот человек, что скроется сейчас за этими двумя дубами? — спросила она.
— Это тот, о ком ты только что спрашивала, это пророк из Назарета, — отвечал всадник.
