деревянный засов, и голос старшего американца раздался неожиданно громко, словно над самым ухом:
- Мообс, вы все испортите своим автоматом! Они не должны видеть никакого оружия.
- Ну, фельдфебель, - прошептал Фремденгут, чувствуя, как по его спине пробежали мурашки, - становитесь справа от меня и, как только откроется дверь...
Он не успел договорить, как дверь отворилась и на пороге показались напряженно улыбающиеся физиономии обоих американцев. Из-за их спин, в некотором отдалении виднелось полное лицо майора Цератода с очень толстыми очками на мясистом облупившемся носу.
- Бросайте, Кумахер! - взвизгнул Фремденгут, неловко швырнул щепотку перцу в глаза мистеру Фламмери, промахнулся, быстро опустил руку в карман за новой порцией своего сыпучего и ароматичного оружия, но вынуть ее уже не смог. Фельдфебель Кумахер обхватил его сзади обеими руками и преданно крикнул отпрянувшим американцам:
- Не пугайтесь, господа, я его крепко держу!..
- Он сошел с ума? - испуганно спросил Фламмери. - Держите его получше, если он сошел с ума!..
- Никак нет, господин капитан! Господин майор не сошли с ума! - тяжело переводя дыхание, отрапортовал Кумахер, не выпуская Фремденгута, который с молчаливым бешенством порывался освободиться из его цепких рук. - Осмелюсь доложить, господин майор изволили хотеть засыпать вам глаза перцем, господин капитан!
- Перцем?.. Глаза?.. Мне?.. Ничего не понимаю!..
И тут на Фремденгута нашло то его наглое вдохновение, которое в свое время создало ему славу талантливого дельца и эсэсовца. Он спокойно выпростал руки из жирных объятий растерявшегося фельдфебеля, стряхнул носовым платком остатки перца со своего кителя и улыбнулся.
- Я должен покорнейше просить у вас извинения, дорогой мистер Фламмери. Дневной свет ослепил меня... Мне показалось, что передо мной... ваш большевистский комиссар...
- Комиссар? - с непонятным весельем хохотнул мистер Фламмери. - И вы решили?..
- Я решил, что он пришел нас расстреливать...
- Дорогой друг мой! - с чувством промолвил капитан Фламмери и неловко, но нежно пожал левую, здоровую руку Фремденгута. - Я пришел сообщить вам, что ваши испытания кончились. Я пришел сообщить вам, что мы, то есть я и оба моих коллеги, не видим оснований держать вас взаперти... Что же касается капитан-лейтенанта Егорычева, то мы с ним окончательно разошлись во взглядах...
- ...и местожительстве! - восторженно добавил младший американец Джон Бойнтон Мообс, переводя поистине сыновний взор с мистера Фламмери на барона Фремденгута и обратно.
Фельдфебель Курт Кумахер стоял ни жив ни мертв, опустив руки по швам, и пожирал глазами начальство.
VI
Они спускались с Северного мыса гуськом, шестеро островитян и двое; белых: Гамлет, стройный юноша с великолепными мышцами и еще более великолепной прической, дядя юного Боба - Джекоб, голенастый тихий и тощий негр Дарк, знакомый уже нам пожилой негр с хитровато-озорным лицом - дядюшка Уолт, трое их соседей и Егорычев со Смитом. Егорычев и Смит с автоматами наготове замыкали шествие. Они то и дело оглядывались назад, откуда им в любую минуту могла грозить пуля в спину. Остальные на бамбуковых шестах несли багаж наших героев, только что покинувших Священную пещеру.
Тихое и сверкающее утро поднималось над островом.
Прибежала снизу, из деревни, запыхавшаяся, насмерть перепуганная Мэри - молодая жена Гамлета. По ее расчетам, Гамлет и все остальные отправившиеся в Священную пещеру давно уже должны были вернуться домой. Она с разбегу выскочила из-за поворота и кинулась на грудь застеснявшемуся Гамлету.
- Жив! - крикнула она вне себя от счастья. - О, жив!.. Я так за тебя перепугалась!..
- Я же тебе говорил, что тебе больше нечего бояться... - сказал ей Гамлет с ласковой укоризной.
А дядюшка Уолт, который шел рядом с Гамлетом, добавил: ,
- Это совсем другие белые, Мэри. Тех, прежних, в черных одеждах, убили.
- Не всех, - сказал Егорычев. - Двое взяты в плен. Негры сразу помрачнели.
Дарк спросил:
- Но они уже не смогут больше убивать наших людей?.. Они заперты в пещере?
Егорычев подтвердил, что они уже пятый день содержатся под замком.
- Они крепко-накрепко заперты, Мэри, - успокоил Гамлет жену.
- Но очень может быть, что они еще сегодня окажутся на свободе, - сказал Егорычев, который не считал себя вправе скрывать опасность, снова нависшую над населением острова Разочарования.
- Они убегут? - спросил Гамлет.
- Боюсь, что их выпустят.
- Но ведь они убивают людей, невинных людей! - воскликнул Гамлет в великом недоумении.
На это Смит с неожиданным для него раздражением ответил:
- Вот именно поэтому их и собираются выпускать.
Эти слова произвели на негров такое удручающее впечатление, что Егорычев счел необходимым несколько разрядить обстановку.
- Все это не так страшно, - сказал он, - но придется, конечно, быть поосторожней. Я вам все потом разъясню.
- Все это не так страшно, Мэри, - погладил Гамлет свою приунывшую жену. - Но придется быть поосторожней. Понимаешь?..
Егорычев улыбнулся:
- Мы со Смитом постараемся, чтобы они вам не смогли причинить вреда.
- Ну, вот видишь, Мэри, совершенно нечего бояться. Дядюшка Уолт сказал Егорычеву:
- Вы будете нашими дорогими гостями, сэр.
- Новый Вифлеем будет вам очень рад, - добавил со своей стороны Гамлет.
Мэри прошептала ему на ухо:
- Пусть они живут в нашей хижине. Можно?
- Можно, - шепотом отвечал ей Гамлет. - Только им будет у нас тесно.
- А ты пригласи... Тогда уже те белые не посмеют напасть на нашу хижину.
Гамлет огорчился:
- Я думал, ты предлагала из гостеприимства.
- Ну, Гамлет, ну, милый!.. Я из гостеприимства тоже предлагала. Они хорошие, эти новые белые.
- Они будут жить в Большой мужской хижине, чтобы никто нам не завидовал.
- Ты очень умный, Гамлет, - вздохнула Мэри.
Снизу вверх по тропинке торопились в это время в Священную пещеру Розенкранц, Гильденстерн и Полоний. Они заметили спускающуюся им навстречу группу, спрятались в кустах, переждали, пока она минет их, и потом со всех ног кинулись бежать наверх, куда их совсем недавно, разжегши условный костер, вызвали по приказу Фламмери.
Чтобы легче было нести поклажу и чтобы стало веселее на душе, Джекоб затянул, а его односельчане подхватили песню, в которой пелось про то, как хорошо и весело пировать, когда козы принесли хороший приплод, а бананы и кокосы обильно отягощены плодами.
Под их пение, поотстав от остальных, Смит и Егорычев обменялись несколькими словами о создавшемся положении.
Егорычев сказал:
- А там, наверху, уже, верно, целуются-милуются с этой гитлеровской сволочью.
- Похоже, что так, - отозвался Смит, помолчав и после некоторых колебаний высказал сомнения, которые его, видимо, уже давно мучили: - По совести, мне не все ясно. Там, в пещере, неудобно было вас
