жалобой на соседа. В чем он его обвинял? Он сказал: «Я купил у соседа участок земли, чтобы построить дом, и когда стал рыть почву, чтобы положить каменное основание, нашел в земле сокровище – тысячу золотых диргемов. Вели соседу, чтобы он взял этот клад, потому что я купил только землю и монеты по праву принадлежат ему». Но второй возражал: «Я продал ему землю, и, значит, все, что в ней содержится, – говорил он, – принадлежит ему». Судья стал думать, как разрешить эту тяжбу. «У тебя есть сын?» – спросил он жалобщика. «Есть». – «А у тебя, может быть, есть дочь?» – «Есть», – ответил продавший участок. «Пусть они поженятся, и отдайте им диргемы», – решил судья.
У нас подобный рассказ вызвал бы хохот своей нелепостью, но руссы отнеслись к поступку жалобщика и его соседа с одобрением и почли все это в порядке вещей.
Словоохотливый Мохамед, который ценил, очевидно, славу рассказчика в обществе, начал другую историю. Я понял, что это был неизвестный мне вариант «Александрии».
Руссы прекратили разговоры, шум утих, и я заметил, что сам князь стал прислушиваться к словам рассказчика. Только Анна была погружена в свои счастливые мысли, а ее патрикианки улыбались с видом красивых женщин, которые уверены, что рано или поздно настанет и их час.
– Друзья, я расскажу вам теперь о подвигах и приключениях Александра Македонянина и о всем, что он совершил на земле. Все это было записано египетскими мудрецами, которые исследовали начало всякого существа, живущего ипрозябающего…
Я не раз читал эту книгу, полную всяких небылиц, но неизменно привлекающую к себе любопытство читателей. Мохамед, красиво двигая пальцами, украшенными золотыми перстнями, рассказал, как Олимпиада родила необыкновенного сына. Он явился на свет среди грома и молний, рыча львиным голосом. Аристотель обучал его звездочетству и магии. Когда Александр вырос и стал царем, персидский владыка Дарий послал ему мешок мака, намекая тем на множество своих воинов. В ответ Александр отправил ему горсть перцу. Все это было мне хорошо известно, но и меня увлек звонкий голос рассказчика.
Мохамед с видимым удовольствием перечислял войско Александра:
– Двадцать пять тысяч копейщиков, восемьдесят тысяч лучников, двадцать тысяч меченосцев и сто железных колесниц.
Потом начались странствования. Африка, Италия, Египет и Дамаск. Океан… Река Тигр, река Ганг… Но особенного напряжения достигло внимание слушателей, когда Александр перевалил через горы Тьмы и очутился в Индии.
– Александру пришлось воевать с народом, который сражается в битвах с помощью ученых слонов. На каждом слоне была башня, и в ней сидели пятьдесят стрелков, метавших страшные стрелы. Здесь Александр встретил мудрых людей. Они живут нагими и питаются только плодами. Александр спросил их: «Скажите мне, кто мудрее всех?» – «Звери». – «В чем господство человека?» – был второй его вопрос. «У вас – в войне, у нас – в мудрости и в мире», – отвечали ему эти люди.
Подпирая головы руками, руссы слушали рассказ с затаенным вниманием. Когда кто-то попросил у отрока вина, юноша долго не откликался на его призывы – так он был поглощен приключениями Александра.
– Потом Александр перевалил другие снежные горы и очутился в стране, где протекает река Евфрат. Однажды случилось, что царский птицелов поймал несколько птиц, задушил их и хотел омыть в реке, и когда он опустил их в воду, птицы вдруг захлопали крыльями, ожили и улетели, и тогда все поняли, что это райская река. Всякий, кто пьет эту воду, получает бессмертие. Александру предсказывал старец, питавшийся ладаном и елеем, что он умрет молодым, и царю очень хотелось напиться такой воды, но река исчезла. Целый день искал он ее напрасно в пустыне и с печалью возвратился в Македонию.
Я пил чашу за чашей, и сквозь туман опьянения до меня долетали слова Мохамеда о подвигах Александра:
– Тогда царь пришел в страну, где в лесах жили люди ростом в один локоть, обросшие волосами и лающие по-собачьи. Воины Александра стали пускать в них стрелы, но они хватали их руками на лету, и македонское оружие не причиняло им никакого вреда.
Я слушал и думал, что жизнь и деяния Александра могут служить для нас примером, что война – самое бесполезное и безумное занятие.
– Александр не только путешествовал по горам и равнинам, но и спускался в стеклянном сосуде на дно океана и там наблюдал различных рыб и чудовищ. Однажды он построил ковчег, запряг его голодными птицами и, показывая им кусок мяса, заставил лететь к облакам. Эти птицы называются грифонами. Они подняли Александра на такую высоту, что весь мир представился ему в виде шара, а океан стал подобен чаше…
Но тут пирующие почувствовали жажду, иснова зазвенели чаши.
Владимир тоже не выдержал и пересел к седоусым воинам, пил с ними вместе из одного рога. Видно, он рассказывал что-то обо мне, потому что взоры сидящих рядом с ним обратились в мою сторону, мощные руки подняли роги, полные пенистого меда, и старые воины пили за мое здоровье. Вдруг подошел ко мне отрок и сказал, что царица хочет говорить со мною. Не веря своим ушам, я посмотрел на Анну. Она улыбалась мне, печально склонив голову набок. Явстал и приблизился к ее столу, поклонившись, как это положено делать в Священном дворце. Анна сказала тихо:
– Спасибо тебе, патрикий Ираклий!
Это было все, и я возвратился на свое место.
Из событий тех дней запомнилась мне также поездка в село Предславино, где горестно жила с сыновьями княгиня Рогнеда.
По словам Добрыни, князь Владимир отправлялся туда для переговоров со своей бывшей супругой и велел передать мне о своем желании, чтобы и я принял участие в этой поездке. Мне трудно было понять, зачем я понадобился в таком семейном деле, но потом я догадался, что мое присутствие требовалось как лишнее доказательство, что к старому нет возврата.
Предславино – красивое селение, расположенное на берегу поэтичной речки Лебедь, названной так, может быть, потому, что она во многих местах изгибается, как лебединая шея. На возвышенном месте стоит княжеский двор, обнесенный дубовым частоколом, а посреди двора бревенчатый дом, окруженный многочисленными хозяйственными постройками. Во всем здесь была видна домовитость и чувствовался строгий порядок.
Когда мы через широко распахнутые ворота въехали во двор, я увидел, что какая-то высокая и белокурая женщина в белом плате на голове, повязанном как диадема, кормила домашнюю птицу, бросая курам и индейкам пригоршни проса. Даже издали было видно, что у женщины породистые руки с длинными пальцами, которые плохо вязались с этим прозаическим занятием, достойным какой-нибудь ключницы или рабыни. Заметив въезжавших всадников, женщина выпрямилась и с удивлением посмотрела на нас. Но когда мы подъехали к ней, она нахмурила брови и произнесла, сурово оглядывая Владимира:
– Не ждала гостей в такой час.
Я понял, что это и была Рогнеда.
– Есть нужда поговорить с тобой, – сказал Владимир.
Рогнеда сказала:
– Не жду услышать от тебя что-нибудь хорошее.
Она повернулась и пошла в дом, а мы отдали коней подбежавшим отрокам. По-видимому, у Рогнеды были свои собственные отроки, телохранители и воины, преданные ей до гроба.
Вслед за Владимиром мы с Добрыней тоже направились к дому. На Рогнеде был простой красный сарафан, а белый плат на голове обшит золотой тесьмой. Но даже в этом сельском наряде ее красота была примечательной. Она шла не оборачиваясь, и ее полный стан грациозно колыхался.
На крыльце дома стоял бледный мальчик, к моему удивлению – с книгой в руках: подобные вещи видеть в этой стране приходилось не часто. Он был в зеленом кафтане, подпоясанном красным кушаком, и в зеленых сапожках. На голове у него поблескивала парчой опушенная белым мехом шапочка. Мальчик хмуро смотрел на пришедших, – может быть, мы помешали ему читать книгу.
– Будь здоров, сын, – сказал ему Владимир.
Мальчик ответил тихо, сняв шапочку:
– Будь здоров и ты.
Рогнеда быстро обернулась, чтобы посмотреть на эту сцену, и в глазах ее на мгновение мелькнула
