Мрак таял, просыпался уже лесной мир. Первая птица защебетала на ветке. Отрок бессмысленно улыбался.
– Что творишь тут? – спрашивал он.
– Уходи прочь! – грозно сказал кузнец, схватив мотыгу и замахнувшись ею, как топором.
– Не оставлю тебя.
– Княжеский пес!
– Скажи, что творишь?
Больше всего хотелось отроку знать, что делает этот человек в такой недобрый час. Но уже приближались другие всадники. Услышав разговор, они тоже повернули коней в эту сторону. У некоторых были копья в руках. Еще один отрок подъехал поближе и с удивлением смотрел на разрытую яму, на валявшуюся лопату, на кузнеца с мотыгой в руках. Он зло сверкнул темными торкскими глазами.
– Яму копает, – сказал ему первый отрок, румяный, как девушка.
– Почему в такой час копаешь? – спросил торчин. Коста угрюмо молчал, надеясь, что эти зубоскалы уедут, когда им надоест пререкаться с ним. Но темноглазый отрок взвизгнул:
– Отвечай, или я тебя проткну, как вепря!
Кузнец увидел перед лицом холодный блеск железного острия. Белокурый уже махал рукой и звал кого- то из дубравы приблизиться.
– Господин, тут недобрый человек землю копает.
С такими словами он обращался к воеводе. Тотчас появился боярин. Кузнец увидал, что это Фома Ратиборович, очевидно ехавший с отроками в этот ранний час на лов в заповедную княжескую рощу.
Фома тоже окинул взором Косту и вырытую яму.
– Ты кузнец от Епископских ворот, – сказал он. – Знаю тебя. Кого хоронишь?
– Пса хороню, – дерзко ответил кузнец.
– Он сокровища в земле копает! – догадался отрок. Боярин поднял густые брови и еще больше вознегодовал на кузнеца:
– Кто позволил тебе копать сокровище в княжеской дубраве?
Коста опустил голову, понимая с яростью в сердце, что теперь пропали его мечтания о серебряном светильнике. Он бросил в гневе мотыгу на землю.
– Что молчишь? – опять спросил боярин.
Кузнец молча смотрел на боярского коня, что бил в нетерпении копытом о землю, грыз удила с железным скрежетом.
– Отроки, посмотрите, что в яме, – приказал Фома. Белокурый соскочил с коня и, нагибаясь, осмотрел выкопанную довольно глубоко яму.
– Похоже, что тут есть что-то… – говорил он. – Не сокровище ли закопали тут?
– Возьми рыльце и копай, – приказал Фома кузнецу.
– Не буду, – отвечал Коста.
– Не будешь?
Опять копье уперлось ему в грудь.
– Рой, или смерть тебе!
Коста поднял лопату и в сердцах вонзил ее в землю. Всадники стояли вокруг него и смотрели, как он трудится. Что он мог поделать? Отроки были одни с копьями, другие при мечах, как дружинники ездят на охоты. Впрочем, в нем самом горело любопытство к тому, что зарыто здесь. Теперь уже явственно было видно, что это нечто вроде могилы. Кузнец ожидал, что вот-вот лопата ударится о глиняный сосуд и со звоном рассыплются златники.
Но он уже устал и время от времени прекращал работу, вытирая пот со лба рукавом рубахи. Заметив это, боярин распорядился:
– Кемелай, возьми рыльце и рой!
Смуглый торчин слез с коня и стал копать землю мотыгой. Белокурый отрок тоже взял лопату из рук Косты. Теперь земля шибко полетела комьями во все стороны. Двое копали, остальные смотрели на них, ожидая увидеть в земле что-нибудь необычайное.
Вдруг лопата отрока выбросила вместе с глиной желтый человеческий череп с оскаленными зубами…
Воевода трепетной рукой ухватился за ладанку, висевшую у него на груди под красной рубахой. От неожиданности отроки тоже широко раскрыли глаза. Кузнец заглянул в яму. Вместо серебра там лежали кости. Это была древняя могила.
Когда все немного успокоились, Фома велел копать глубже. Иногда, зарывая сокровище, убивали человека, чтобы его дух охранял закопанное злато. Отроки с новым рвением взялись за лопату и мотыгу, позабыв о лове. Теперь уже сам боярин слез с коня и, опираясь руками о колена, следил за работой. Так копали некоторое время, однако ничего не нашли, кроме полуистлевших человеческих костей.
Уже над дубравой всходило солнце. Обсудив с отроками положение, боярин сердито сказал Косте:
– Вводишь людей в искушение, мертвецов выкапываешь из могил!
Как будто бы кузнец был виноват, что Фоме не удалось поживиться серебром, зарытым неведомо кем и
