Собрание стихотворений

Уже предчувствуя размеры моря
И трудности суровой красоты,
Мы поплывем, научимся, поспорим —
Стихия нежная, вскипаешь ты.

Научимся! — И слаще нет учебы —
По звездам плыть, по компасной игле,
Когда лишь мачты из лесной трущобы
Напоминают скрипом о земле.

Когда-нибудь, летя — на всем размахе, —
Быть может, потеряв крушеньям счет
И вытирая рукавом рубахи
Со лба почтенный адмиральский пот,

Мы в корабельном голубом журнале
Запишем о прекрасном и большом
И вспомним, как мы службу начинали
Веселым юнгой и простым стихом.

188. КЛЮКВА

Величьем лунная столица бредит —
Под музыку побед не спится ей.
Приходят в город белые медведи,
Пугают на окраинах детей.
Среди Преображенских офицеров
И кутаясь в голубоватый мех,
Принцессы русские любви не верят,
И горек северный девичий смех.
А вот и тройки жаркие на святках,
В избушках теплых мужики кричат:
«Да здравствует Россия!» — и вприсядку
Полы под сапожищами трещат.
Меж тем под розовыми куполами
Попы заводят колокольный звон —
Глядишь, душа славянская мечтами
Вся изошла над копотью икон.
Развесистые клюквы! — На ночлеге
Под ними казаки храпят в снегу
И вдруг уходят с песнями в набеги,
В разбойника стреляют на скаку.
Татары их в степи подстерегают.
И, не дождавшись милых до зари,
Тургеневские девушки рыдают
И удаляются в монастыри.
По городам купчихи с кренделями
Китайский чай из самовара пьют,
Купцы с огромнейшими бородами
В ларьках икру и водку продают.
Вдали сибирские дымятся срубы
И золотые россыпи лежат,
Голубоглазые гиганты, шубы,
Гром царских пушек и мильон солдат.

189. СВОБОДА

Ты к нам пришла снегурочкой, весталкой
И в декабре — румянцем на щеках,
Летела ночь в мужской беседе жаркой,
Глаза дымились в золотых очках.
Хотелось улиц, воздуху и вьюги,
Шумела кровь и билась через край,
С улыбкой белокурые подруги
По чашкам разливали крепкий чай.
Заря всходила ясною погодой,
Бессонницей измученная мать,
Пора! — запахло северной свободой,
Как сладко снег из пригоршни глотать!
— Друзья! — настало время: пылкой розой
В сугробах русских расцветает сад!..
А за дворцом туманились морозом
Шеренги тусклых кирасирских лат.
Когда ж картечь запела на Сенатской —
Не колыбельная, а волчий вой —
Мы заплатили верностью солдатской,
Горячей непокорной головой.
Уж кандалы сибирские звенели,
Ты таяла — пунцовый ручеек,
Но полюбить мы бережно успели
Декабрьский день, румянец нежных щек…

Париж. 1925