привыкнуть к темноте. Слева в дальнем углу какой-то моряк угрюмо пил в одиночестве. Кроме него, в заведении были и другие моряки, но познакомиться с этим будет проще всего. А у Джэнсона не было времени. Ему требовалось как можно скорее покинуть Грецию.
Несколько минут назад он в который раз выполнил начинавший его бесить ритуал: позвонил на личный номер Марте Ланг. Ничего.
«Там даже не знают о том, что их босс погиб», – сказал Аггер.
Тем не менее Джэнсон вспомнил еще об одном человеке, который должен знать все то, что нужно знать, и согласится с ним встретиться. Разумеется, сначала необходимо принять соответствующие меры предосторожности – чтобы обезопасить как самого себя, так и того человека, которого он собирался навестить.
Главный причал Пирея представлял собой большой круглый залив, открывающийся узким проходом в море. Джэнсону порт почему-то напомнил открытый наручник – или наручник, который вот-вот замкнется. Тем не менее нужда вынудила его прийти сюда. Но он не собирался сообщать о своих передвижениях тем, кто мог проявить к нему профессиональный интерес.
В течение последних двух часов Джэнсон перебрал и отверг десятки других способов покинуть страну. Можно не сомневаться, сейчас все окрестности афинского международного аэропорта кишат агентами спецслужб; по всей вероятности, в самое ближайшее время будет устроено наблюдение за аэропортами в Фессалониках и других крупных городах. В любом случае, о том, чтобы путешествовать со своим паспортом, не может быть и речи: поскольку тут замешано американское посольство, слишком высока вероятность того, что все пункты пограничного контроля уже получили соответствующее уведомление. Однако, наведавшись к своему знакомому, занимающемуся подделкой документов, – владельцу магазина канцелярских товаров рядом с Омонией, – Джэнсон обнаружил там агентов наружного наблюдения. Своим посещением он скомпрометировал бы не только себя, но и своего старого знакомого. Этим было обусловлено его отступление сюда, к тем людям, чье ремесло требовало постоянного знакомства со строгими формальностями пересечения границ – и научило их обходить эти формальности.
На Джэнсоне был костюм, что выделяло его среди прочих посетителей таверны «Перигайли», однако развязанный галстук был просто обмотан вокруг расстегнутого воротника, и в целом Джэнсон выглядел подавленным, плывущим по воле волн. Он шагнул вперед, покачиваясь из стороны в сторону.
Усевшись рядом с одиноким моряком, Джэнсон исподтишка оглядел его. Тот отличался крупным телосложением, мягким и мясистым, свидетельствующим о здоровом аппетите, но нередко скрывающем изрядную физическую силу. Говорит ли он по-английски?
– Проклятая албанская шлюха, – пробормотал вполголоса Джэнсон, но так, чтобы моряк его услышал.
Он знал, что ругательства в адрес национальных меньшинств – в первую очередь цыган и албанцев – в Греции были самым надежным способом завязать разговор, поскольку здесь еще господствовали старинные понятия о чистоте крови.
Моряк, повернувшись к нему, что-то буркнул себе под нос. Однако его налитые кровью глаза смотрели на Джэнсона с подозрением. Что делает человек, одетый таким образом, в этой грязной забегаловке?
– Забрала все, – продолжал Джэнсон. – Обчистила меня до нитки.
Он подал знак, заказывая выпивку.
– Shqiptar[23] шлюха сперла твои деньги?
На лице моряка не было сочувствия – только злорадство. Но для начала и это неплохо.
– Как раз деньги-то у меня остались. Хочешь послушать мой рассказ? – Джэнсон прочел значок на форме моряка: «Контейнерные перевозки „Юнайтед“. – Принесите моему другу пива.
– А почему не «Метаксы»? – спросил моряк, испытывая свое везение.
– Это мысль – «Метаксу»! – решительно заявил Джэнсон. – Две двойных!
Что-то во внешности моряка позволило ему заключить, что этому человеку знакомы все причалы и доки Эгейского моря, а также нечистые делишки, которые там обделываются.
Появились два стакана бренди «Метакса», бесцветной разновидности с привкусом аниса. Джэнсон попросил также стакан воды. Неодобрительно поморщившись, бармен поставил перед ним грязный стакан с теплой водой из-под крана. Заведение процветало не за счет того, что наполняло желудки посетителей водой, если не считать ту, которой разбавлялось кое-что покрепче.
Джэнсон начал рассказ о том, как он в ожидании парома заглянул в рюмочную в Зеа-Марина.
– Понимаешь, я только что вышел с совещания, длившегося больше пяти часов. Мы наконец-то заключили сделку, над которой бились несколько месяцев, – понимаешь, вот почему послали именно меня. Здешним ребятам доверять нельзя. Никогда не определишь, на кого они работают.
– А чем занимается ваша компания, если не секрет?
Оглядевшись вокруг, Джэнсон остановил взгляд на глазурованной керамической пепельнице.
– Керамика, – сказал он. – Термостойкие керамические изоляторы для электрических приборов. – Он рассмеялся. – Ты уже пожалел о том, что спросил, да? Что ж, согласен, работа грязная, но кто-то же должен ее выполнять.
– Ну а эта шлюха… – спросил его моряк, залпом осушая стакан, словно в нем было не бренди, а вода.
– Вот я и говорю: я нахожусь в полном стрессе – знаешь такое слово, «стресс»? – а эта девка прямо- таки вешается мне на шею, и я думаю, ну и черт с ней. Понимаешь, я говорю о том, чтобы дать выход, да? Она ведет меня в какую-то задницу, я точно не помню куда, мы спускаемся вниз и…
– И ты, проснувшись, обнаруживаешь, что она тебя обокрала?
– Именно! – Подозвав бармена, Джэнсон заказал еще две «Метаксы». – Должно быть, я полностью отключился, и она вывернула наизнанку все мои карманы. К счастью, пояс с бумажником она не нашла. Полагаю, побоялась переворачивать меня, чтобы не разбудить. Но она забрала мой паспорт, кредитные карточки…
Выставив безымянный палец левой руки, Джэнсон буквально ткнул им в лицо моряку, демонстрируя последнюю степень бесчестья, украденное обручальное кольцо. Он дышал часто и шумно – крупный бизнесмен, переживающий заново случившийся с ним кошмар.
– Но почему ты не обратился в astynomia? Пирейская полиция знает всех портовых шлюх.
Джэнсон закрыл лицо руками.
– Не могу. Очень большой риск. Если я подам заявление в полицию, мне можно начинать искать себе новое место. По той же причине я не смею обратиться в посольство. Моя компания
– Значит, ты большая шишка, – сказал моряк, окидывая Джэнсона оценивающим взглядом.
– Но еще больший
Осушив стакан «Метаксы», он наполнил рот сладковатой жидкостью, затем, взволнованно развернув стул, поднес к губам грязный стакан с водой. Только внимательный наблюдатель смог бы заметить, что, хотя воду никто не доливал, ее уровень продолжал неуклонно подниматься.
– Большая голова не думала, – мудро изрек моряк. – Думала маленькая головка.
– Если бы мне удалось добраться до регионального отделения в Измире, я бы все уладил.
Вздрогнув, моряк отпрянул.
– Так ты турок?
– Я? Турок? Конечно же, нет, – с отвращением сморщил нос Джэнсон. – С чего ты так решил? Это ты турок?
Вместо ответа моряк сплюнул на пол.
По крайней мере, в Пирее давняя вражда по-прежнему тлела.
– Понимаешь, у нас международная компания. Я, раз об этом зашла речь, гражданин Канады, но наши
