— Вроде «Одессы» и «Возмездия»?
— Именно. Подобные организации не могут эффективно функционировать в Германии — здесь они запрещены. Поэтому они переносят свою деятельность в те страны, где осели разочарованные эмигранты вроде «проклятых». Все эти изгнанники только и ждут шанса вернуться в Германию и мечтают лишь о том, чтобы дожить до этого момента, сохранив силы и энергию.
— Вернуться в Германию?!
Кесслер выставил перед собой руку, словно заслоняясь:
— Не дай Бог, чтобы такое произошло, но эти организации никак не хотят смириться с существующим положением. «Возмездие» однажды даже предлагало, чтобы боннское правительство управлялось Коминтерном, но этот проект отвергла даже Москва; «Возмездие» выродилось в обычную банду террористов. «Одесса» же всегда имела целью возрождение нацизма. В Германии людей из «Одессы» презирают.
— Но они по-прежнему рыщут в поисках потомков наци, — заметил Ноэль. — Хелден как-то сказала о себе и себе подобных: «Нас проклинают за то, кем мы были, и за то, кем мы не стали».
— Метко сказано.
— Этих фанатиков надо остановить. Часть хранящихся в Женеве средств нам необходимо будет употребить на то, чтобы стереть с лица земли «Одессу» и «Возмездие».
— Я возражать не стану.
— Рад это слышать, — сказал Холкрофт. — Но давайте вернемся к Женеве.
— Давайте.
Ноэль изложил цели договора и рассказал о том, какие условия должны выполнить наследники, чтобы получить деньги в банке. Пора было переходить к тому, что приключилось с ним самим.
Холкрофт начал с убийства в самолете, рассказал о терроре в Нью-Йорке, о перевернутой вверх дном квартире, о письме от людей из «Вольфшанце» и о телефонном звонке Питера Болдуина, повлекшем за собой череду зверских убийств. Затем он поведал о перелете в Рио и о густобровом господине по имени Энтони Бомонт, который оказался агентом «Одессы»; рассказал про подделанные документы, обнаруженный, им в иммиграционной службе в Рио, и про странную встречу с Морисом Граффом; особо же остановился на лондонском вторжении МИ-5, подчеркнув потрясающую новость о том, что британская разведка считает фон Тибольта убийцей, проходящим у них под кличкой Тинаму.
— Тинаму? — впервые за время рассказа перебил его ошеломленный Кесслер. Лицо ученого пылало.
— Да. Вы что-нибудь о нем знаете?
— Только, то, что писали в газетах.
— Я уже от нескольких человек слышал, что на совести этого Тинаму десятки убийств.
— И британцы полагают, что Тинаму — это Иоганн фон Тибольт?
— Они ошибаются, — сказал Ноэль. — И я уверен, что теперь они и сами это знают. Вчерашнее происшествие Должно их убедить. Вы все поймете, когда я дойду до этого эпизода.
— Так продолжайте же! — подстегнул Кесслер.
Холкрофт вкратце описал вечер, проведенный с Гретхен, Упомянул о фотографии Энтони Бомонта, потом рассказал о Хелден и Полковнике, сообщил о смерти Ричарда Холкрофта, вспомнил о телефонных разговорах с нью-йоркским Детективом Майлзом и про беседы с матерью.
Потом перешел к рассказу о зеленом «фиате», преследовавшем их до Барбизона, и о человеке с рябым лицом.
Затем последовало описание кошмара на fete d'hiver: как он пытался поймать в ловушку человека из «фиата» и при этом едва не погиб сам.
— ...Я уже говорил несколько минут назад, что англичане ошибались насчет Теннисона, — добавил Холкрофт, завершая рассказ о своих злоключениях.
— Теннисона? Ах да — это новое имя фон Тибольта, — вспомнил профессор.
— Совершенно верно, — кивнул Холкрофт. — Люди из МИ-5 были убеждены, что происшествие в Монтро, включая и инцидент с рябым незнакомцем, шпионившим за нами, — дело рук Тинаму. Но рябой убит. А он работал на фон Тибольта, и разведке об этом известно. Хелден тоже подтвердила этот факт...
— Вы хотите сказать, — перебил Кесслер, — что Тинаму — фон Тибольт не стал бы убивать своего человека.
— Именно.
— Значит, агент доложит своему начальству...
— Увы, не доложит, — оборвал Ноэль Кесслера. — Он погиб, заслонив Хелден от пули. Но англичане, безусловно, проведут опознание и сразу установят, что к чему.
— Смогут ли они найти труп агента?
— Известие о его смерти они получат непременно. Там повсюду было полно полицейских. Тело обнаружат.
— Могут ли следы вывести на вас?
— Возможно. Наверняка найдутся свидетели, видевшие, как мы сцепились с ним на площади. Но Хелден придумала, что мы будем говорить в этом случае: «Да, нас преследовали, но к тому, что случилось позднее, мы не имеем никакого отношения». С какой стати мы должны знать о дальнейшем?
— Звучит довольно неопределенно.
— Еще когда агент был жив, я решил проверить, знает ли он что-нибудь о Болдуине. Это имя подействовало на агента подобно пистолетному выстрелу. Он стал умолять меня и Хелден связаться с неким Пэйтоном-Джонсом и рассказать тому обо всем; мы, мол, должны попросить его разыскать незнакомца, который напал на нас и убил человека фон Тибольта, и — это агент считал самым важным — непременно сообщить МИ-5, что ко всем этим происшествиям имеет какое-то отношение Питер Болдуин.
— Болдуин? Вы, кажется, говорили, что у него были контакты с МИ-5? — уточнил Кесслер.
— Да. Он приходил к ним некоторое время назад с информацией о наследниках «Вольфшанце».
— 'Вольфшанце'? — тихо переспросил Кесслер. — Это из того письма тридцатилетней давности, которое Манфреди передал вам в Женеве, не так ли?
— Совершенно верно. Агент сказал, что мы должны попросить Пэйтона-Джонса еще раз вернуться к материалам Болдуина. К 'коду «Вольфшанце», как он выразился.
— Скажите, упоминал ли Болдуин «Вольфшанце» в телефонном разговоре с вами в Нью-Йорке? — спросил Кесслер.
— Нет. Он сказал лишь, что мне надо держаться подальше от Женевы; что ему известны такие вещи, о которых не знает никто. Потом он сказал, что кто-то звонит ему в дверь, пошел открывать и к телефону уже не вернулся.
Взгляд Кесслера стал холоднее.
— Значит, Болдуин знал о Женеве и о том, что «Вольфшанце» проявляет к этому делу интерес.
— Мне неизвестно, что именно он знал. Быть может, это были всего лишь слухи.
— Однако эти слухи должны бы предостеречь вас от визита в МИ-5. Даже за ваше намерение известить их о том, что Бомонт — агент «Одессы», вы можете заплатить слишком дорогой ценой. Британцы начнут расспрашивать вас и вашу подругу обо всех подробностях. Делать это они мастера, и у них есть тысячи способов выудить из человека всю информацию. Имя Болдуина может всплыть на поверхность, и тогда они непременно поднимут его материалы. Так что этот вариант не годится.
— Я пришел к такому же выводу, — сказал Холкрофт. Доводы Кесслера произвели на него впечатление.
— Думаю, есть другой способ убрать Бомонта с вашего пути.
— Какой же? — поинтересовался Холкрофт.
— Здесь, в Германии, «Одессу» презирают. Стоит замолвить словечко нужному человеку, и Бомонта выдворят. А вам не придется лично вступать в контакт с британцами, рискуя проговориться о Болдуине.
— Можно ли это устроить?
— Нет проблем. Если Бомонт действительно агент Одессы, то короткой ноты Бонна министерству иностранных дел Великобритании будет вполне достаточно. У меня полно знакомых в правительстве,
