– Я принимаю. И еще я нашел тебя.
Она отвернулась:
– Когда приедешь в Берлин, рядом с гостиницей сними проститутку. Это хорошее прикрытие. И держи ее при себе, пока не свяжешься с Кесслером.
Самолет рейса 707 «Эр Франс» приближался к аэропорту Темпельхоф. Ноэль сидел по правому борту самолета, на третьем сиденье, соседнее место было свободно.
«Способы выживания, рассказанные специалистом», – подумал Холкрофт. И вдруг вспомнил, что и его мать называла себя специалисткой по выживанию. Альтина некоторым образом гордилась этим термином, он слышал это в ее голосе через четыре тысячи миль по телефону.
Она сказала ему, что отправилась путешествовать. Это был ее способ спрятаться на несколько недель, способ бегства и исчезновения, выученный еще тридцать лет назад. Боже, она потрясающа! Ноэль думал, куда бы она могла поехать и что бы она сделала. Через несколько дней он позвонит Сэму Буоновентуре в Чикаго. К тому времени Сэм должен будет что-нибудь о ней узнать.
Он быстро прошел таможню в Темпельхофе. Холкрофт вышел на терминал, нашел туалет и собрал пистолет.
Как его учили, он взял такси до Тиргартен-парка. В машине открыл чемодан и переоделся в коричневое пальто и поношенную шляпу для прогулок. Машина остановилась, он заплатил и вошел в парк, обходя гуляющих, нашел пустую скамейку и сел. Он осматривал толпу, никто не останавливался и не вызывал подозрений. Он быстро встал и заспешил к выходу. Рядом была стоянка такси, он встал в очередь, осторожно оглядываясь в поисках врага. Сейчас было трудно разглядеть кого-либо или что-либо, тени стали длинными и темными.
Подошла его очередь. Он назвал шоферу две перекрещивающиеся улицы. Этот перекресток был в трех кварталах к северу и четырех к западу от гостиницы. Водитель усмехнулся и с сильным акцентом, но вполне понятно заговорил по-английски.
– Вы хотите немного развлечься? У меня есть подружки, Неrr Amerikaner [21]. Никакого риска французской болезни.
– Вы меня неправильно поняли. Я занимаюсь социологическими исследованиями.
– Wie?[22]
– Я еду к жене.
Они молча ехали по берлинским улицам. На каждом повороте Ноэль высматривал машины, которые делали тот же поворот. Таких было немного, и ни одна не следовала за ними постоянно. Он вспомнил слова Хелден:
Не было ли где-нибудь здесь невидимых людей, высматривающих определенное такси или определенного человека в определенной одежде? Этого ему никогда не узнать; он знал лишь, что сейчас, похоже, его никто не преследовал.
За двадцать минут, что они добирались до перекрестка, совсем стемнело. Улицы пестрели кричащими неоновыми рекламами и призывными афишами. Молодые светловолосые ковбои соседствовали с проститутками в юбках с длинными разрезами и в распахнутых блузках. «Это тоже своего рода карнавал», – подумал Холкрофт, отмеряя к югу три квартала до угла, где ему предстояло повернуть налево.
В подворотне он увидел красившую пухлые губы проститутку. Она была того неопределенного возраста, который так явно скрывают шлюхи и домохозяйки из шикарных предместий, что-то между тридцатью пятью и сорока восемью годами, и она проиграла бой возрасту. Ее блестящие черные волосы обрамляли бледную кожу, запавшие глаза были окружены тенями. Дальше, через квартал, виднелась бедная вывеска гостиницы, одной буквы не хватало.
Он подошел к проститутке, не очень зная, как себя вести. Дело было не только в незнании немецкого. Ему никогда не приходилось снимать уличных девок.
Он откашлялся.
– Добрый вечер, фрейлейн. Вы говорите по-английски?
Женщина посмотрела на него сначала холодно, оценив его пальто, потом взгляд ее потеплел – она заметила дипломат в его левой руке и чемодан в правой. Она улыбнулась, обнажив желтые зубы.
– Ja, mein[23] американский друг. Я хорошо говорю. Со мной хорошо проведешь время.
– Сколько?
– Двадцать пять марок.
– Договорились. Пойдешь со мной? – Холкрофт достал бумажник из кармана, отсчитал три купюры и протянул их женщине. – Тридцать марок. Пошли вон в ту гостиницу.
– Wohin?[24]
Ноэль указал на гостиницу.
– Туда, – сказал он.
– Gut[25], – сказала женщина, взяв его под руку.
Комната была похожа на все подобные комнаты в бедных гостиницах в большом городе. Единственным положительным обстоятельством была лампочка под потолком. Она светила так тускло, что грязная и поломанная обстановка не слишком бросалась в глаза.
– Dreissig Minuten[26], – объявила проститутка, снимая пальто и каким-то кавалеристским жестом бросая его на стул. – У тебя есть полчаса, не больше. Я, как вы, американцы, выражаетесь, деловая женщина. Мое время – деньги.
– Уверен, что это так, – сказал Холкрофт. – Отдохни или почитай что-нибудь. Минут через пятнадцать мы уйдем отсюда. Ты проводишь меня и поможешь позвонить по телефону.
Он открыл дипломат, нашел листок с информацией об Эрихе Кесслере, сел на стоявший у стены стул и начал читать при тусклом свете.
– Ein Telephonannir[27]? – сказала женщина. – Ты платишь тридцать марок только за то, что я помогу тебе mit dem Telephon?[28]
– Да.
– Это… Verrockt![29]
– Я не говорю по-немецки. Мне может оказаться трудно связаться с нужным человеком.
– Тогда чего мы здесь ждем? На углу есть Telephon.
– Чтобы соблюсти видимость.
Проститутка улыбнулась:
– Я твое Deckung.[30]
– Что?
– Ты приводишь меня в комнату, и никто не задает вопросов.
– Я бы этого не сказал, – с беспокойством ответил Ноэль.
– Это не мое дело, mеin Herr. – Она подошла к нему. – Но пока мы здесь… почему бы не поразвлечься? Ты заплатил. А я не так уж плоха. Когда-то я выглядела лучше, но и сейчас я ничего.
Холкрофт улыбнулся в ответ.
– Ты совсем не плоха. Но у меня много других забот.
– Тогда занимайся своим делом, – сказала проститутка.
Ноэль прочитал сведения, данные ему Эрнстом Манфреди целую вечность тому назад в Женеве:
Эрих Кесслер, профессор истории, Берлинский свободный университет. Округ Дален. Свободно говорит по-английски. Координаты: телефоны – 731—426 (университет), 824—114 (домашний). Брат Ганс, врач. Живет в Мюнхене…
Затем следовали краткий очерк академической карьеры Кесслера, полученные им звания, присужденные награды. Они были ошеломляющи. Профессор был образованным человеком, а образованные люди часто скептики. Как Кесслер отреагирует на звонок незнакомого американца, который приехал в Берлин без предварительной договоренности для того, чтобы увидеться с ним по вопросу, который он не хочет
