обсуждать по телефону?
Было около половины седьмого, пора было узнать ответ. И сменить одежду. Он поднялся, подошел к чемодану, достал плащ и кепку с козырьком.
– Пошли, – сказал Ноэль.
Проститутка стояла рядом с телефонной будкой, пока Холкрофт набирал номер. Он хотел, чтобы она была под рукой, на случай, если к телефону подойдет кто-нибудь, не говорящий по- английски.
Линия была занята. Кругом он слышал немецкую речь – оживленные разговоры пар и бродящих компаний искателей удовольствий, проходивших мимо телефонной будки.
Он задумался. Если бы его мать не была Альтиной, не был бы он одним из этих людей за стеклом? Не там, конечно, где он находится теперь, а где-нибудь в Берлине, в Бремерхавене, в Мюнхене? Ноэль Клаузен. Немец.
Какой бы
Хелден? Встретил бы он ее в этой другой жизни? Сейчас он ее встретил. И он знал, что хочет вернуться к ней как можно скорее, что хочет снова увидеть ее, обнять, сказать ей, что… многое… что все будет хорошо. Он хотел увидеть ее улыбку и жить жизнью, в которой три перемены верхней одежды и пистолеты с глушителями не являются жизненной необходимостью. «Возмездие» и ОДЕССА больше не угрожают жизни, не сводят с ума. На звонок ответил глубокий и мягкий мужской голос.
– Мистер Кесслер? Доктор Кесслер?
– Я не умею лечить, – раздался приятный ответ по-английски, – но титул правильный, хоть и неудачный. Чем могy быть полезен?
– Моя фамилия Холкрофт. Ноэль Холкрофт. Я из Нью-Йорка. Я архитектор.
– Холкрофт? У меня немало друзей в Америке, я переписываюсь с коллегами в университете, но не помню такого имени.
– Вы и не можете его помнить, мы не знакомы. Однако я специально приехал в Берлин, чтобы встретиться с вами. Нам нужно обсудить конфиденциальное дело, касающееся только нас двоих.
– Конфиденциальное?
– Скажем… семейное.
– Ганс? С Гансом что-то случилось?
– Нет…
– Но у меня нет других родственников, мистер Холкрофт.
– Это давнее дело. Мне очень жаль, но по телефону я больше ничего не могу сказать. Прошу вас поверить мне, что это дело не терпит отлагательств. Мы не могли бы встретиться сегодня?
– Сегодня? – Кесслер помолчал. – Вы сегодня приехали в Берлин?
– Сегодня во второй половине дня.
– И вы хотите встретиться со мной сегодня же… Дело и вправду, должно быть, срочное. На час или два мне нужно съездить на работу. Вас устроит девять часов?
– Да, – сказал Ноэль с облегчением. – Вполне устроит. В любом месте, которое вы назовете.
– Я бы пригласил вас к себе домой, но, боюсь, у меня будут гости. Но есть «Lokal»[31] на Курфюрстендамм. Там обычно много народу, но у них есть тихие кабинки у задней стены, и управляющий знает меня.
– Прекрасно.
Кесслер назвал и адрес.
– Спросите, где мой столик.
– Конечно. Большое спасибо.
– Буду рад вас видеть. Но предупреждаю: я обычно говорю управляющему, что еда превосходная. На самом деле это не так, но он очень милый человек и добр к студентам. Увидимся в девять.
– Еще раз спасибо. – Холкрофт повесил трубку, охваченный неожиданным чувством уверенности. Если человек соответствует своему голосу, Эрих Кесслер – умный, ироничный и очень обаятельный. Какое облегчение!
Ноэль улыбнулся женщине.
– Спасибо, – сказал он, давая ей еще десять марок.
– Aufwiedersehen[32]. – Проститутка пошла прочь. Холкрофт одно мгновение смотрел ей вслед, но неожиданно его внимание привлек человек в черной кожаной куртке в полуквартале от него. Он стоял перед книжной лавкой, но выставленная на витрине порнография его явно не интересовала. Напротив, он прямо смотрел на Ноэля. Когда их глаза встретились, человек отвернулся.
Был ли это враг? Фанатик из «Возмездия»? Маньяк из ОДЕССЫ? Или, может быть, кто-то приставленный к нему из рядов «Вольфшанце»? Это необходимо выяснить.
Слова Хелден. Он попытается не забыть эту тактику, ему придется скоро к ней прибегнуть. Он ощутил выпуклости под подкладкой плаща, там, где лежало оружие. Холкрофт убрал козырек, взял дипломат в руку и пошел прочь от человека в черной кожаной куртке.
Он торопливо шел по улице, держась поближе к бордюру, готовый броситься наперерез движению. Дойдя до угла, он свернул направо, быстро продвигаясь через толпу зрителей, наблюдавших, как на медвежьей шкуре совершают половой акт два пластиковых манекена в человеческий рост. Холкрофта толкнули, его дипломат ударился об ногу… Толкнут… и
Хелден предупреждала его даже насчет этих бумаг, но он должен был считаться с тем, что незнакомый ему Эрих Кесслер может счесть его сумасшедшим и ему понадобятся хотя бы фрагменты, чтобы подтвердить свою невероятную историю.
Но теперь, если за ним
Кроме того, ему нужны эти бумаги – эти фрагменты – для Эриха Кесслера. Кесслер. «Lokal».
Пивная на Курфюрстендамм. Если он пойдет туда сейчас, то убьет двух зайцев: по дороге он поймет, действительно ли за ним следят; а оказавшись там, сможет либо остаться, либо оставить дипломат у управляющего.
Он проталкивался по улице в поисках свободного такси, оглядываясь по сторонам, не видно ли «хвоста» – человека в черной кожаной куртке. В полуквартале стояло такси, он побежал к нему.
Сев, он сразу обернулся. И увидел человека в черной кожаной куртке. Тот уже не шел. Он сидел на маленьком мотоцикле, отталкиваясь от бордюра ногой. На улице было еще несколько мотоциклов, шнырявших среди машин.
Человек в черной кожаной куртке перестал отталкиваться, обернулся и сделал вид, что с кем-то разговаривает. Это был очевидный обман – у него не было собеседника. Ноэль дал адрес и название пивной. Они поехали.
За ними – и человек в черной кожаной куртке. Ноэль наблюдал за ним через заднее стекло. Как и человек в зеленом «Фиате» в Париже, берлинец был специалистом. Он держался за несколькими машинами позади такси, быстро обгоняя их в сомнительных ситуациях, чтобы убедиться, что объект на месте.
Наблюдать за ним было бессмысленно. Холкрофт выпрямился и попытался представить свои дальнейшие действия.
