претора[20] Ямайки. Этим лицом должен был стать Чарлз Уайтхолл.
И если Кингстон узнает об этих планах, в его реакции можно было не сомневаться.
Но Шателеро ясно дал понять, что их личные интересы не пересекаются. В философских, политических, даже финансовых вопросах они легко смогут найти взаимоприемлемые решения. Но на первом месте стояла деятельность по освоению северного побережья. От этого зависело все остальное.
Маркиз не назвал имена своих партнеров, но прозрачно намекнул, что не склонен доверять им. У Уайтхолла сложилось впечатление, что тот сам их толком не знал и сомневался либо в их истинных намерениях, либо – в финансовой состоятельности. Он коротко упомянул о предыдущей неудавшейся попытке, однако фактами не владел.
А факты неумолимо указывали на первую экспедицию.
Что же тогда произошло?
Причастен ли к этому Халидон?
Имел ли Халидон возможность вмешаться в события?
Существует ли вообще Халидон?
Халидон.
Придется тщательно разобраться в бумагах антрополога Пирселла, попробовать отделить фантазии иностранца от островной реальности. Однажды было время, лет десять назад, когда на всю Африку наводила ужас группа под названием «растафарианцы»; потом выяснилось, что это была компания обкурившихся длинноволосых юнцов, попросту не желающих работать. А еще существовали «покоманианцы» со своими бородатыми первосвященниками, смешавшие сексуальные оргии с христианскими обрядами: этакая социорелигиозная попытка оправдания половой распущенности. Или, например, секта Ананси – наследники давно забытой религии племени ашанти, с их верованиями в ткущего паутину паука, который и предопределяет все развитие жизни.
Таких сект было множество. Со своим параноидальным видением мира, столь же абстрактным и фрагментарным, сколь и запутанным.
Отличался ли от них Халидон –
Но на данном этапе все это для Чарлза Уайтхолла принципиального значения не имело. Сейчас главным для него было выжить самому и спасти от крушения собственные планы. Он достигнет своих целей, удержав Шателеро на расстоянии и проникнув в структуру его финансовой иерархии.
Сотрудничая при этом со своим первым врагом, Бараком Муром.
Сотрудничая с обоими врагами.
Врагами Ямайки.
Джеймс Фергюсон шарил рукой по столику в поисках выключателя. В своих попытках он свалил на пол пепельницу и стакан, разбившийся вдребезги. Какой-то свет пробивался сквозь плотно задернутые шторы, он чувствовал это, несмотря на ломоту в глазах и жуткую головную боль. Боль помрачала сознание. Все же ему удалось включить настольную лампу. Загораживая глаза от неяркого света, он посмотрел на часы: четверть седьмого.
О господи! Голова раскалывалась так, что глаза слезились. Ломило шею, плечи, даже сводило руки. В желудке перекатывались булыжники; как только он подумал о животе, тошнота подкатила к горлу.
Зато никаких претензий к нему по поводу выпитого алкоголя Маколиф предъявить не сможет: надрался он вчера по-честному. Как сапожник. И причины у него для этого были весьма основательные.
Он торжествовал.
Артур Крафт-младший позвонил ему в панике.
Крафт-младший попался. Маколиф обнаружил комнату, где велась запись, и кого-то там избил, просто- таки измордовал. Крафт орал в трубку, требуя объяснений, откуда Маколифу стало известно его имя.
Ну, уж конечно же, не от него! Джимбо-чел тут ни при чем. Он ничего никому не говорил.
Крафт просто рычал, проклиная кретина
Если дело дойдет до суда.
– Ты меня никогда не видел, – продолжал орать Крафт. – Мы никогда не разговаривали друг с другом. Никогда не встречались. Ты себе все уяснил, сукин кот ты несчастный?
– Конечно… конечно, мистер Крафт, – ответил он. – Но, сэр, ведь на самом деле мы разговаривали, не так ли? И все остается в силе?
Он был ошеломлен, но сумел найти нужные слова и, главное, нужный тон. Спокойно, без излишних эмоций. Но предельно ясно.
Артур Крафт-младший оказался в щекотливом положении. И Крафту-младшему не следовало на него орать. Ему следовало быть повежливее. А может, даже и попросить…
В конце концов,
И Крафт понял. Джеймс догадался об этом сначала по наступившему молчанию, а затем – и по тону следующей фразы:
– Мы с вами свяжемся.
Все было так просто! Но если Крафт-младший хочет, чтобы события повернулись иначе, что ж, на то он и возглавляет столь богатый фонд. И, разумеется, он сможет подыскать что-нибудь для очень,
Прошлым вечером, положив трубку, Джеймс почувствовал, что к нему вернулось спокойствие. Точнее – уверенность, которую он всегда испытывал в своей лаборатории, где все зависело от его глаз и ума, никогда его не подводивших.
Только он должен быть очень осторожен, но это он сумеет.
И когда он это понял, то напился.
А теперь его мутит и трещит голова. Но он справится: эти страдания можно вытерпеть. Ведь теперь все пойдет по-другому.
Он взглянул на свои часы. Проклятый «Таймекс». Шесть двадцать пять. Дешевка, но ходят точно.
Скоро вместо «Таймекса» у него будет хронометр фирмы «Пиже». И новое, самое дорогое фотооборудование. И настоящий счет в банке.
И новая жизнь.
Если он будет осторожен.
…Телефон зазвонил на тумбочке у изголовья Питера Йенсена, но первой его услышала жена.
– Питер, Питер, ради бога!
– Что?.. Что такое, старушка? – Питер с трудом просыпался. В комнате стоял сумрак, хотя из-за штор пробивался солнечный свет.
Телефон зазвонил снова. Частые короткие звонки, которые так любят все телефонисты во всех отелях, растревожили утреннюю тишину.
Питер Йенсен протянул руку и зажег свет. Будильник показывал без десяти восемь. Еще раз задребезжал телефон.
– Черт бы их всех побрал, – проворчал Йенсен, сообразив, что до аппарата еще надо тянуться. – Да, да! Алло!
– Пожалуйста, мистера Питера Йенсена!
– Да, я слушаю. В чем дело?
– Международная телеграмма, мистер Йенсен. Поступила несколько минут назад. Из Лондона. Срочная. Разрешите прочитать ее вам, сэр?
– Нет, – твердо и не раздумывая ответил Питер. – Ни в коем случае. Я ждал ее; полагаю, она довольно большая.
– Да, сэр, это так.
– Будьте любезны, дайте распоряжение доставить мне ее сюда. Отель «Кортле-Мэнор», комната четыреста один. Прямо в номер, пожалуйста.
– Все понял, мистер Йенсен. Будет исполнено. Это будет стоить…
