Патрульные Апокалипсиса

– Это не входит в компетенцию посольства, Карин.

– Зато входит в сферу деятельности отдела консульских операций.

– Кажется, вы меня подловили. Похоже, вам и впрямь не терпится, чтобы он съехал от вас.

– Дело не в нем, полковник, а в том, что он американский офицер. Едва ли в моем доме кто-то знает, что я работаю в посольстве, но если это заподозрят, под угрозой окажется Дру, я сама и наши цели.

– Короче говоря, ваша квартира может стать еще одной мишенью.

– Не берусь утверждать, что так, но это возможно.

– В этой битве нет ничего невозможного. Мне понадобится фотография.

– У меня осталась камера Фредди. Утром вы получите дюжину.

– Хотелось бы мне поглядеть, как вы станете его красить. Вот будет потеха!

Положив трубку, де Фрис подошла к стенному шкафу в передней и достала оттуда маленький чемоданчик с двумя замками. Лэтем наблюдал за ней.

– Надеюсь, там не автоматическое оружие, – сказал он, увидев, что Карин поставила чемоданчик на кофейный столик.

– Господи, конечно, нет, – ответила она, отпирая замки. – Напротив, я надеюсь, что это поможет вам избежать встречи с таким оружием.

– Стойте-ка. А что там? Я не слышал, о чем вы говорили со Стэнли. Что еще изобрела ваша на редкость привлекательная головка?

– Фредди называл это «скорой помощью в поездах».

– Дальше я уже не хочу знать. Фредди бывал с вами невыдержан, и у меня нет к нему дружеских чувств.

– Но у нас было и другое, Дру.

– Можете мне об этом не напоминать. Так что там?

– Простейшие способы маскировки, ничего драматичного или шокирующего. Различные усы с наклейками, парочка бород и много очков… А также легкосмываемые краски для волос.

– Зачем это?

– Вы не можете оставаться здесь, друг мой, – сказала Карин, глядя на него. – Не обижайтесь, но район рю Мадлен напоминает маленький зажиточный городок в Америке. Люди болтают и сплетничают в кафе и булочных. Слухи могут, пользуясь вашим словцом, достичь «недоброжелательных» ушей.

– Не спорю, но спрашивал я не об этом.

– Вы зарегистрируетесь в отеле под чужим именем и явитесь туда в несколько ином обличье.

– Что?

– Я покрашу вам волосы и брови, и вы станете рыжеватым блондином.

– О чем вы говорите? Я ведь не Жан-Пьер Виллье!

– При чем тут он? Будьте самим собой, вас никто не узнает, если не станет пристально разглядывать вблизи. А теперь, пожалуйста, наденьте брюки полковника, я заколю их на вас и ушью.

– Да вы просто спятили!

– А вы можете предложить что-нибудь лучше?

– А, черт! – взревел Лэтем и проглотил остаток шотландского виски. – Нет, не могу.

– Думаю, сначала надо заняться вашими волосами. Пожалуйста, снимите рубашку.

– А как насчет брюк? Я бы чувствовал себя естественнее, совсем как дома.

– Но вы не у себя дома, Дру.

– Понял, леди.

Моро взял трубку селектора, нажал на кнопку записи и набрал номер коммутатора «Лютеции».

– Пожалуйста, номер восемьсот.

– Да? – послышался приглушенный гортанный голос.

– Monsieur le docteur?[86] – переспросил шеф Второго бюро, неуверенный, что его правильно соединили. – Это ваш знакомый с Нового моста. Это вы?

– Конечно. Что вы откопали?

– Я копнул так глубоко, доктор, что это может повредить моему здоровью. Я закинул удочку американцу из ЦРУ, и тот признался, что они действительно прячут Гарри Лэтема.

– Где?

– Скорее всего не в Париже, а в Марселе.

– Скорее всего, скорее всего? От этого мало толку. Вы уверены?

– Нет, но вы, вероятно, можете убедиться.

– Я?

– У вас же есть люди в Марселе, не так ли?

– Конечно. Оттуда поступает значительное количество денег.

– Ищите «консульских» – это называется так.

– Мы знаем о них, – несколько удивленно сказал Герхард. – Мерзавцы из разведгруппы отдела консульских операций. Их можно заметить на каждом углу, в каждом кафе.

– Захватите одного из них – может, что-нибудь и узнаете.

– Сделаем в течение часа. Как мне с вами связаться?

– Я сам позвоню вам через час.

Спустя час Моро позвонил в «Лютецию».

– Что-нибудь выяснили? – спросил он.

– Чушь какая-то! – воскликнул Крёгер. – Мы обратились к человеку, которому платим тысячи, рассчитывая получать через его сеть миллионы. Он говорит, что мы рехнулись: ни в их списке, ни в марсельском человека по имени Гарри Лэтем нет!

– Значит, он все еще в Париже, – сказал Моро с явным разочарованием. – Я снова принимаюсь за работу.

– И как можно быстрее.

– Разумеется, – ответил шеф Второго бюро и, положив трубку, таинственно улыбнулся. Ровно через четырнадцать минут он опять позвонил в «Лютецию». Настал момент включить третью скорость и разжечь страсти.

– Да?

– Это я. Кое-что проклюнулось.

– Ради всего святого, что именно?

– Гарри Лэтем.

– Что?

– Он позвонил одному из моих людей, с которым я работал в Восточном Берлине, и тот проинформировал меня. Судя по всему, Лэтем очень взвинчен – сами знаете, такое бывает от изоляции, – он вообразил, что посольство скомпрометировано…

– Это Лэтем! – прервал его немец. – Таких симптомов следовало ожидать.

– Симптомов чего? Что вы имеете в виду?

– Ничего, ничего особенного. Вы же сами сказали: изоляция делает людей странными… Чего он хотел?

– Думаю, того, чтобы французы его защитили. Мой человек встречается с ним в два часа дня в метро на станции «Авеню Георга Пятого», в конце платформы.

– Я должен там быть! – воскликнул Крёгер.

– Не советую, да и Бюро не любит сводить преследователя с преследуемым, мсье, если это не наши люди.

– Вы не понимаете, но я должен быть с вами!

– Но почему? Это же опасно!

– Только не для меня, для меня – нет!

– Ничего не понимаю.

– А вам и не надо меня понимать! Вспомните про Братство: вы должны ему подчиняться, а приказы вы получите от меня.