Это было не так уж легко для человека, облаченного в мокрую грязную одежду и с лицом, которое все еще украшали синяки и ссадины, полученные во время происшествия в Буэнос-Айресе.
Живее!
Увидев слева дверь, Бен остановился, на мгновение прислушался, а затем открыл ее, надеясь, что за ней не окажется никаких слишком уж неприятных сюрпризов.
Едва он успел скрыться в комнате, как неизвестный прошел мимо – мужчина, одетый в белую куртку, похожую на прыжковый костюм парашютиста, с висевшим на поясе пистолетом в кобуре. Скорее всего, охранник.
Помещение имело футов двадцать в длину и пятнадцать в ширину. В падающем из коридора свете Бен разглядел, что здесь тоже громоздятся металлические полки. Он нащупал выключатель и зажег свет.
То, что он увидел, было слишком ужасным для того, чтобы быть реальным, и в первый миг он решил, что пал жертвой какого-то кошмарного оптического обмана.
Но это вовсе не было иллюзией.
От того, что он увидел, у него подкосились ноги, и все равно Бен не мог отвести глаз от этого зрелища.
Все полки были уставлены рядами запыленных стеклянных банок; среди них попадались и маленькие, наподобие тех, в каких миссис Уолш консервировала фрукты, и большие, в два фута высотой.
Каждая банка была наполнена жидкостью, скорее всего консервантом, вроде формалина, слегка помутневшей от времени и загрязнений.
И в жидкости плавали, как огурцы в рассоле, в каждой банке по одному…
Нет, это не могло быть настоящим!
Он почувствовал, что весь покрылся гусиной кожей.
В каждой банке находилось по человеческому младенцу.
Банки были выстроены с ужасающей аккуратностью.
В самых маленьких – крошечные эмбрионы, в начальной стадии беременности – мелкие бледно-розовые креветки, прозрачные насекомые с хвостами и гротескно большими головами.
Затем зародыши немногим более дюйма в длину – скрюченные, с короткими ручками и огромными головами, запакованные в околоплодные мешки.
Зародыши не намного крупнее, но казавшиеся больше похожими на людей – согнутые ножки, растопыренные ручки, глазки, словно ягоды черной смородины, – плавающие в совершенно круглых оболочках, окруженных рваным ореолом хорионового мешка.
Миниатюрные младенцы с закрытыми глазами, сосущие большие пальцы, со сложенными трудно вообразимым образом крошечными, но уже совершенно сформированными ручками и ножками.
По мере увеличения объема банок увеличивалось в размерах и их содержимое, и в самых больших сосудах плавали практически доношенные младенцы, готовые к появлению на свет, с закрытыми глазами, расставленными в стороны конечностями, с раскрытыми или стиснутыми в кулачки крохотными ладошками, с длинной пуповиной, свисающей на дно сосуда, обмотанные прозрачной пленкой околоплодного мешка.
Здесь находилась сотня, не меньше эмбрионов, зародышей и младенцев.
На каждую банку была наклеена этикетка, где по-немецки, каллиграфическим почерком проставлена дата (дата извлечения из матки?), срок беременности, вес в граммах, длина в сантиметрах.
Даты ограничивались периодом с 1940 по 1954 год.
Реальность оказалась хуже, чем Бен когда-либо воображал себе. Этого человека, собственно, нельзя было назвать человеком, он был чудовищем…
Он с трудом нашел в себе силы, чтобы не закричать.
На подгибающихся ногах побрел к двери.
Лицевую стену занимали стеклянные резервуары от фута до пяти футов высотой и диаметром в два фута, и в них находились уже не зародыши, а маленькие дети.
Маленькие дети с морщинистой кожей, от крошечных новорожденных малышей до семи- восьмилетних.
Дети, решил он, которых погубил синдром преждевременного старения, известный под названием прогерия.
Лица маленьких старичков и старушек.
Его затрясло.
Дети. Мертвые дети. Он подумал о несчастном отце Кристофа, укрывшемся от мира в своей мрачной квартире.
Чувствуя головокружение, он повернулся, намереваясь покинуть комнату, и услышал шаги в коридоре.
Осторожно выглянув и увидев, что по коридору приближается еще один охранник в белом, он отступил в комнату и неслышно закрыл за собой дверь.
Как только страж миновал дверь, Бен громко откашлялся и услышал, что шаги прекратились.
Как Бен и рассчитывал, охранник вошел в комнату, чтобы посмотреть, что в ней происходит. Двигаясь быстро, словно атакующая кобра, Бен ударил охранника рукоятью пистолета по затылку, и тот, не издав ни звука, осел на пол.
Бен снова закрыл за ним дверь, приложил пальцы к шее стража и почувствовал биение пульса. Живой, но без сознания и останется в таком состоянии надолго.
Он снял с лежавшего на полу человека кобуру, вынул из нее «вальтер ППК», а затем стянул с охранника белую униформу.
Скинув свою липкую одежду, он облачился в униформу. Она оказалась великовата ему, но, в общем, годилась. К счастью, ботинки точно подошли по размеру. Откинув большим пальцем защелку, он вынул из пистолета обойму. Все восемь медных патронов находились на месте.
Теперь у него было три пистолета – целый арсенал. Он проверил карманы вновь обретенной одежды, но не нашел ничего, кроме пачки сигарет и магнитной карты-ключа, которую взял с собой.
Переодевшись, Бен вышел в коридор, задержавшись лишь для того, чтобы убедиться, что в поле зрения больше никого нет. Вскоре он очутился возле раздвижных стальных дверей лифта, казавшихся совершенно неуместными в этом древнем здании. Он нажал кнопку вызова.
Послышался звонкий щелчок, и двери тут же раздвинулись, открыв кабину, обитую зеленовато-серой материей. Бен вошел внутрь, окинул взглядом панель с кнопками и сразу понял, что кабина не сдвинется с места, если не вставлена ключ-карта. Он вставил в щель карту охранника и нажал кнопку первого этажа. Двери быстро закрылись, лифт плавно, но быстро пошел вверх и через несколько секунд остановился в совсем ином мире.
Это был ярко освещенный, отделанный по последней современной моде коридор, который можно увидеть в штаб-квартире любой преуспевающей крупной компании.
Полы были устланы ковровым покрытием нейтрального серого цвета, стены не выставляли напоказ старинную каменную кладку, как этажом ниже, а прятались под гладкой белой плиткой. Мимо прошли двое мужчин в белых халатах, вероятно врачей или клиницистов. Каждый толкал перед собой металлическую тележку. Один из них взглянул на Бена, но, похоже, даже не заметил его.
Бен целеустремленно зашагал по коридору. Возле открытой двери, за которой, как успел заметить Бен, помещалось нечто вроде лаборатории, стояли две молодые женщины с азиатскими лицами, тоже в белых халатах. Они разговаривали на языке, который Бен не узнал, и, поглощенные беседой, не обратили на него никакого внимания.
