мне необходимо срочно связаться с нею. Это… Это семейное дело.
– Какое еще «семейное дело»?
Попал в десятку. Она выгораживает Лизл.
– Это касается ее… ее брата, Питера.
– Ее… брата? – педиатр, казалось, растерялась.
– Передайте ей, что мое имя Бен.
Снова долгая пауза.
– Где вы находитесь? – спросила женщина.
Не прошло и двадцати минут, как к бензоколонке подъехал маленький красный «Рено».
Миниатюрная женщина, одетая в большой дождевик-пончо защитного цвета, заляпанные грязью джинсы и ботинки, вышла из машины и нерешительно оглянулась, прежде чем захлопнуть дверцу. Заметив Бена, она подошла. Вблизи он сразу разглядел, что она была настоящей красавицей. Правда, не того типа, какой он, сам не зная почему, ожидал увидеть. Под капюшоном пончо он разглядел ее коротко подстриженные блестящие темно-каштановые волосы. С молочно-белого лица смотрели сияющие голубые глаза. Но ее лицо было перекошено, как-то странно сморщено; казалось, что она очень напугана.
– Большое спасибо, что вы согласились прийти, – сказал он. – Как я понимаю, вы знакомы с Лизл. Я брат ее мужа, близнец.
Женщина продолжала смотреть на него, не отводя взгляда.
– О, господи, – чуть слышно прошептала она. – Вы похожи с ним как две капли воды. Это… это… все равно что увидеть
Бен в полной растерянности смотрел на женщину-врача.
– Он не вернулся домой той ночью, – она говорила так поспешно, словно боялась не успеть. – Я не ложилась спать, волновалась, мне было страшно. – Женщина закрыла лицо руками. – А потом приехал Дайтер и рассказал мне, что случилось…
– Лизл… – сдавленным шепотом выговорил Бен.
– О, боже! – простонала она, захлебываясь слезами. – Он был такой… такой хороший человек. Я так любила его!
Бен обнял ее обеими руками, прижал к себе, желая поддержать и утешить женщину, которую любил его брат, и почувствовал, что у него из глаз тоже полились слезы.
Асунсьон, Парагвай
В аэропорту Асунсьона Анну остановил толстомордый парагвайский таможенник в голубой рубашке с короткими рукавами и при галстуке. Глядя на его волосы и цвет лица, Анна могла с уверенностью сказать, что он, как и большинство парагвайцев, был метисом, потомком многочисленных браков между испанцами и индейцами.
Он окинул Анну оценивающим взглядом, а потом ткнул пальцем в сумку, которая была у нее с собой, жестом потребовав открыть ее. Задав несколько вопросов на языке, который, если отбросить страшный акцент, мог бы сойти за английский, он снова посмотрел на Анну – в этом взгляде очевидное разочарование смешивалось с нескрываемым негодованием – и взмахом руки позволил ей пройти.
Анна ощущала себя примерно так же, как преступник, перевозящий наркотики. Согласно обычным инструкциям для федеральных служащих, прибывший в страну агент должен был отметиться в местном посольстве, но она вовсе не собиралась так поступать. Слишком уж большой была опасность утечки. Но в случае каких-нибудь неприятностей ей позднее придется отвечать за нарушение протокольного порядка.
В переполненном зале аэропорта она разыскала телефон-автомат. На то, чтобы разобраться, как здесь использовать телефонную карточку, ушла еще пара минут.
На ее автоответчике оказалось сообщение от Арлисса Дюпре, который требовал, чтобы Анна сказала, когда она вернется к своей работе в УСР. А затем следовало сообщение от сержанта Арсено из Конной полиции. Токсикологическая экспертиза была закончена. О результатах он ничего не сообщил.
Когда Анна дозвонилась до штаб-квартиры Конной полиции в Оттаве, ей пришлось ждать у телефона добрых пять минут, прежде чем там разыскали Рона Арсено.
– Анна? Как ваши дела?
Ей все стало ясно уже по его интонации.
– Ничего, да?
– Мне очень жаль, – Нисколько ему не жаль! – но, боюсь, что вы даром потеряли здесь время.
– Мне так не кажется. – Анна изо всех сил старалась скрыть свое разочарование. – Само наличие следа от инъекции – уже существенный факт. Вы не будете против того, чтобы я поговорила с токсикологом?
Он на секунду заколебался.
– Почему бы и нет, но вряд ли это хоть что-нибудь изменит.
– Но в любом случае ничему не повредит.
– Да, наверно, вы правы. – Арсено продиктовал ей телефонный номер в Галифаксе.
Аэропорт сотрясался от шума самолетов и голосов мельтешащих людей, так что расслышать собеседника, находившегося на расстоянии в четверть меридиана, было довольно трудно. Токсиколога звали Денис Виз. Его высокий хриплый голос мог принадлежать человеку любого возраста – от двадцати до шестидесяти лет.
– Мы провели все до одного те анализы, которые вы указали, и еще несколько сверх того, – как бы оправдываясь, заявил он.
Анна попыталась представить его себе и решила, что он должен быть маленьким и лысым.
– Я вам очень признательна.
– Вы знаете, что это была чрезвычайно дорогостоящая работа?
– Мы оплатим ее. Но позвольте мне задать вам еще один вопрос: существуют ли такие вещества… такие токсины, которые могут переходить из крови в мозг, а потом не выводятся обратно? – Артур Хаммонд, ее эксперт по ядам, мимоходом упомянул и о таком сценарии.
– Полагаю, что существуют.
– И их можно найти только в спинномозговой жидкости?
– Я не стал бы полагаться на это, хотя такое возможно. – Токсиколог говорил сдержанно; его, судя по всему, не вдохновляли новые теории Анны.
Анна немного подождала и, когда убедилась в том, что продолжения не последует, задала очевидный вопрос:
– Как насчет спинномозговой пункции?
– Невозможно.
– Почему?
– Во-первых, невозможно сделать пункцию на мертвом теле. Нет давления. Вещество не выйдет наружу. И, во-вторых, тела уже нет.
– Похоронили? – Анна закусила нижнюю губу. – Проклятье!
– Сегодня вечером, наверно, состоится панихида. Тело уже перевезли в погребальный зал. А похороны завтра утром.
– Но вы могли бы попасть туда, не так ли?
– Теоретически да, но зачем?
– Ведь водянистая влага[22] это почти то же самое, что и спинномозговая жидкость?
– Да.
– Вы можете взять ее пробу?
Пауза.
– Но вы не заказывали
– Я только что ее заказала, – ответила Анна.
Меттленберг, Санкт-Галлен, Швейцария
