– Он оказался весьма проницательным. Наконец он сказал: «Что ж, боюсь, наше время подошло к концу». После чего, исключительно в качестве меры предосторожности, я задушил его прямо за столом своим галстуком. И вот сейчас я задаюсь вопросом: знал ли я, что убью его, когда шел на прием? Наверное, знал, на подсознательном уровне, потому что с самого начала тщательно следил за тем, чтобы не оставить в кабинете отпечатков пальцев. О приеме я договорился, назвавшись вымышленным именем, и так далее. И, понимая это, даже на подсознательном уровне, несомненно, я смог разговаривать с психологом так откровенно.
– Как сейчас со мной, – едва слышно выдохнула Андреа.
– Кажется, мы понимаем друг друга, – в голосе Райнхарта прозвучало участие.
– И, однако, вы утверждаете, что служите добру. Что группа «Тета» служит добру. Неужели вы полагаете, что кто-нибудь всерьез отнесется к рассуждениям социально опасного типа?
– Разве это не парадокс? – Райнхарт стоял напротив койки, прислонившись к стене. У него на лице застыло внимательное, но в то же время отчужденное выражение. – Понимаешь, вот как доктор Банкрофт изменил мою жизнь. Потому что, с интеллектуальной точки зрения, я очень хотел посвятить свою жизнь служению добру. Хотел творить что-то хорошее. Однако мне было трудно
Андреа молча смотрела на него.
– Вот человек, чья жизнь подчинена простому до гениальности алгоритму: четкий, понятный аршин, объективное мерило, – продолжал Райнхарт. – Доктор Банкрофт показал мне, что мораль в конечном счете вовсе не является каким-то субъективным восприятием. Что на самом деле речь идет о том, чтобы своими действиями приносить максимальную пользу. И что чувства нередко заставляют людей сбиваться с пути. – Голос Райнхарта наполнился воодушевлением, глаза загорелись. – Не могу тебе передать, как меня пленил такой подход – и это только еще больше усилилось, когда я встретился с самим великим человеком. Никогда не забуду то, что он мне однажды сказал: «Сравни себя с человеком, который отказывается сдирать живьем кожу с взятых наугад людей, потому что ему омерзительна сама эта мысль. На самом деле им движет лишь мораль отвращения. Напротив, если от этого откажешься ты, за твоим решением будут стоять задействованные аксиомы и принципы. И чье достижение является более высоким с точки зрения этики?» Эти слова явились для меня настоящим даром. Однако самый главный дар заключался в жесткой системе моральных принципов, установленной доктором Банкрофтом. В предложенной им строгой формуле счастья.
– Как вы можете об этом говорить!
– Потерявший управление трамвай. Ты ведь помнишь эту задачу, да? Если перевести стрелки, трамвай пойдет по другому пути и убьет одного человека вместо пяти.
– Помню, – натянуто произнесла Андреа.
– И это будет правильно. Тут не может быть никаких сомнений. «Ну а теперь, – продолжал доктор Банкрофт, – представь себя хирургом, специалистом по пересадке органов. Отняв жизнь у незнакомого человека и использовав его органы, ты сможешь спасти жизнь пятерым своим пациентам». Какая с точки зрения логики разница между этими двумя ситуациями? Да никакой.
– По крайней мере, никакой разницы не видите вы.
– Логика кристально чистая. И как только принять ее сердцем, все вокруг изменится. Старые предрассудки исчезнут. Доктор Банкрофт оказался самым великим, самым благородным ученым, с которым мне посчастливилось встретиться. Его философия перевернула мир. И, определенно, она перевернула
– Поль говорил мне… – Андреа осеклась. – Он говорил, что важна жизнь каждого человека. А как же насчет моей? Как же насчет
– Ну же, Андреа, ты сама должна понимать. Учитывая то, как много тебе известно о нашей деятельности, необходимо принять соответствующие меры. Но твоя жизнь очень важна, как будет важна и твоя смерть. – Голос Райнхарта стал чуть ли не нежным.
– Моя смерть, – глухо повторила Андреа.
– Всем живым существам на нашей Земле суждено рано или поздно умереть, – сказал Райнхарт. – И тебе это прекрасно известно. Люди говорят об убийстве, словно о какой-то мистической мерзости, тогда как на самом деле это по сути своей лишь вопрос распределения очередности.
– Вопрос распределения очередности…
– Кстати, раз уж об этом зашла речь, у тебя первая группа крови, так?
Андреа молча кивнула.
– Замечательно, – обрадовался Райнхарт. – Универсальный донор. Гепатитом, СПИДом, сифилисом, малярией и другими заболеваниями, передающимися через кровь, ты не болела? – Глаза василиска сверлили молодую женщину насквозь.
– Нет, – прошептала она.
– Надеюсь, ты хорошо питалась. Очень важно сохранить все внутренние органы здоровыми, поддерживать уровень железа и все такое. Полагаю, ты понимаешь, почему тебе не ввели снотворное – мы не хотели воздействовать на твой организм препаратами, которые оказывают неблагоприятное воздействие на центральную нервную систему. Это очень нежелательно для акцепторов. Одним словом, передо мной стоит совершенно здоровая женщина. С твоей помощью мы сможем спасти полдюжины жизней. Кроме крови, я имею в виду печень, сердце, две почки, две роговицы глаз, поджелудочную железу, два великолепных легких и, не сомневаюсь, целый набор кровеносных сосудов. Так хорошо, что ты не куришь.
Андреа пришлось приложить все силы, чтобы совладать с приступом тошноты.
– Береги себя, – сказал Райнхарт, направляясь к двери.
– Сам береги себя, извращенный ублюдок, – прохрипела Андреа. Только ярость, одна только ярость не позволила ей потерять самообладание. – Кажется, ты сам говорил, что Тодд Белнэп сможет найти любого, если поставит себе такую цель?
– Совершенно верно. – Улыбнувшись, Райнхарт постучал в обитую железом дверь. – Именно на это я и рассчитываю.
Глава 27
Содружество Доминика, сморщенный овал суши, расположенный между Мартиникой и Гваделупой, в прошлом было британской колонией, за что теперь ему приходится расплачиваться отвратительной кухней. Однако это искупается другими плюсами. Доминика относительно поздно пришла в индустрию офшорных зон – закон номер 10, регулирующий деятельность международных компаний, был принят только в 1996 году, – однако быстро снискала себе репутацию надежного партнера, умеющего держать язык за зубами. Как полностью суверенное государство, она не подчиняется ни американским, ни европейским правилам. Закон номер 10 определял любое разглашение информации частного характера как уголовное преступление. Нет никакого контроля за перемещением финансовых средств; законодательство запрещает наблюдение за деловой активностью. Имеющий тридцать миль в длину и вдвое меньше в ширину остров отличается густыми лесами, зелеными долинами и живописными водопадами, а также сильно изрезанной береговой линией. Хотя общая численность населения Доминики составляет всего около семидесяти тысяч человек, бoльшая часть которых проживает в столице Розо, сети электроснабжения и связи устроены на необычайно высоком уровне. Экологи регулярно жалуются на многочисленные антенны, установленные на вершинах гор в главных лесных заповедниках. Туристов раздражают сигнальные лампы. Для них эти знаки современной эпохи являются осквернением любовно лелеянной иллюзии уединенных райских кущ.
