Тривейн был несколько озадачен таким внезапным поворотом разговора. Но уже в следующую минуту понял, что вся эта прелюдия относительно сына нужна была Гамильтону лишь для того, чтобы привести свои мысли в порядок и подготовиться к предстоящей беседе.
– Семейство Гамильтон... – после некоторой паузы проговорил Тривейн, глядя на хозяина, откинувшегося на спинку кушетки. Судя по выражению его лица, тот был готов вступить в любые дебаты. – Как раз об этом я и хочу говорить. Я как раз считаю необходимым обсудить ваши родственные отношения, мистер Гамильтон. Отношения, связанные с «Дженис индастриз»...
– А на каком основании вы считаете, что это необходимо?
– На основании того, что являюсь председателем подкомитета Комиссии по обороне...
– Кажется, это какой-то специальный подкомитет? Мне о нем, признаться, известно довольно мало...
– Ко всему прочему он обладает правом вызывать в суд.
– И вы намерены употребить это право в отношении меня?
– Ну, так далеко дело еще не зашло...
– 'Дженис индастриз' – клиент нашей фирмы. – Гамильтон как бы пропустил мимо ушей замечание Тривейна. – Причем клиент значительный и уважаемый... И я не собираюсь нарушать освященные законом отношения, существующие между юристом и его клиентом... Если вас интересует именно это, мистер Тривейн, то вы зря тратите время!
– Мистер Гамильтон, меня интересуют вовсе не ваши юридические отношения с «Дженис индастриз»... Подкомитет пытается получить общую финансовую картину, так, видимо, вы это называете, я полагаю. Как нам получить эту безобидную вариацию на тему бумаг Пентагона? Особенно в отношении событий, случившихся два года назад...
– Два года назад я не имел ничего общего с «Дженис индастриз»!
– Напрямую нет. Но, возможно, ваши отношения были опосредованными...
– У меня не было никаких отношений с «Дженис индастриз», мистер Тривейн, – перебил собеседника Гамильтон. – Ни прямых, ни опосредованных!
– Вы были членом президентской Комиссии по импорту стали...
– Да, конечно.
– За месяц или два до того, как комиссия объявила об установленных ею квотах на сталь, «Дженис индастриз» получила от японской фирмы «Тамисито» огромное количество продукции, положив себе в карман значительную прибыль. Через несколько месяцев корпорация выпустила облигации, предоставив решение юридической стороны этого вопроса компании «Брэндон энд Смиг». А еще через три месяца вы начинаете сотрудничать именно с этой компанией... Картина вырисовывается довольно ясная...
Йан Гамильтон сидел очень прямо, в глазах его зажигались гневные огоньки. Сдержавшись, он холодно заметил:
– За все тридцать пять лет моей практики никогда не слышал такого непристойного искажения фактов! Все построено на обрывках информации, вы явно сгущаете краски! И осмелюсь предположить, что вы это знаете, сэр!
– Нет, не знаю. Ни я, ни некоторые члены подкомитета...
Гамильтон продолжал смотреть на гостя с ледяным видом, но от Тривейна не укрылось, что при упоминании о «некоторых членах полкомитета» у Гамильтона непроизвольно дернулись губы.
Удар был нанесен весьма расчетливо: больше всего Гамильтон боялся огласки.
– Что ж... Попытаюсь просветить вас, мистер Тривейн, и ваших... в высшей степени неправильно информированных сотрудников относительно этого дела... Хочу заметить, что два года назад каждый, кто имел отношение к стали, знал о появлении квот. Япония, Чехословакия, даже Китай при посредничестве Канады были завалены американскими заказами. Однако их сталелитейные заводы оказались не в силах удовлетворить потребности... Как вам известно, любой производитель предпочитает иметь дело не с несколькими покупателями, а с одним: это же выгодно... И «Дженис индастриз», будучи богаче своих конкурентов, стала, естественно, основным покупателем «Тамисито»... И поверьте, мистер Тривейн, она не нуждалась ни во мне, ни в ком-либо другом для того, чтобы понять эту истину...
– Уверен, – ответил Тривейн, – что подобные рассуждения выглядят в высшей степени логичными для тех, кто связан с операциями такого рода, но не думаю, что они имеют хоть какое-то значение для налогоплательщиков, которые несут все расходы...
– Это софистика, мистер Тривейн. И, опять-таки, вы сами знаете, что это так! Этот аргумент ложный! Гражданин Америки – самый удачливый человек на свете! Помимо всего прочего, им руководят выдающиеся умы и преданные люди...
– Согласен, – сказал Тривейн, и он действительно был согласен с Гамильтоном, – хотя мне лично больше нравится выражение «работают для него»... Ведь в конце концов руководителям платят!
– Замечание не совсем уместно. Тут все взаимосвязано.
– Хотелось бы надеяться... Вы начали работать с Брэндоном и Смитом в очень благоприятный момент...
– Ну, хватит об этом! Если вы считаете, что между нами существовали какие-то взаимовыгодные договоры, то я начинаю подозревать, что вы располагаете серьезными доказательствами. А между тем, Тривейн, наше партнерство надлежащим образом оформлено, и если бы я был на вашем месте, то не стал бы прибегать к угрозам и намекам.
– Мне известна ваша репутация, как известно и то уважение, которым вы пользуетесь в обществе... Именно поэтому я приехал предупредить вас, чтобы дать вам время подготовиться...
– Вы приехали, чтобы предупредить меня? – удивленно взглянул на Тривейна Гамильтон.
