Он был изгоем, предавшим свою славную военную форму.
А это уже совершенно другое.
– Да ведь он требует расстрела! – Сэм Викарсон даже присвистнул, прежде чем произнести эту фразу.
– Вот именно. И я хочу знать почему...
– По-моему, причина в том, что за роскошной одеждой Брюса и привычкой к дорогим ресторанам скрывается вновь обращенный левый!
– Тогда почему он не требует большего? Почему требует только одной казни? Выясни, где они держат Боннера: я хочу его видеть...
Сидя на походной кровати, Пол поправил раздражавшую его повязку на шее и прислонился спиной к стене. Эндрю остался стоять. В эти первые минуты свидания оба они ощутили некоторую неловкость. Комната, в которую поместили Боннера, была маленькой, а в коридоре постоянно находился охранник. Тривейн был неприятно удивлен, узнав, что Боннеру разрешено выходить лишь на прогулки.
– Но это все-таки, наверно, лучше, чем камера, – сказал Тривейн.
– Ни черта подобного... – ответил Боннер.
– Может, вы не считаете возможным обсуждать эти темы, – осторожно начал Тривейн, – но мне хотелось бы вам помочь. Думаю, мне не придется вас уговаривать?
– Нет. Только вряд ли мне понадобится чья-то помощь.
– Вы говорите так уверенно...
– Через несколько дней вернется Купер... Однажды я уже проходил через такую же мясорубку, помните? Крик, куча формальностей, а затем все уладится, и меня переведут куда-то еще...
– Вы верите в это?
– Да, верю... – чуть подумав, сказал Боннер. – По многим причинам. Ведь если бы я находился на месте Купера или его шефов, я бы сделал то же самое, дал пару выйти из котла. Я уже думал об этом, – усмехнулся Пол. – Пути армии неисповедимы...
– А вы читали газеты?
– Конечно... Я их, кстати, читал и три года назад, когда меня минут десять полоскали в семичасовых известиях. Сейчас-то что, пустяки. Но я благодарен вам за заботу. Особенно если учесть, что при последней нашей встрече я послал вас к черту!
– Подозреваю, что вы не хотите выдать мне обратный билет?
– Нет, Энди: вы принесли много вреда. А я нанес лишь небольшой ущерб, о котором все скоро забудут...
– Надеюсь, вы не убаюкали себя ложным сознанием собственной безопасности?
– Типично штатское рассуждение! Мы по-разному понимаем это слово... Ну, так что вы хотели со мной обсудить?
– Почему вас все это время преследует Родерик Брюс?
– Да я и сам часто думал об этом... Военный психиатр сказал, что я представляю собой все то, что Брюс хотел бы иметь. Вот он и выплескивает свою агрессию на пишущую машинку.
– Все это чепуха! Вы когда-нибудь с ним встречались?
– Нет...
– И никогда не мешали ему печатать его статьи, написанные в Индокитае? Например, в целях безопасности?
– А как я мог? Не было у меня такой власти... Не думаю, кстати, что он побывал там, где прошел со своей группой я!
– Что же, верно. – Тривейн подошел к единственному стулу, стоявшему в углу, и сел. – Он начал преследовать вас лишь после того, как наше посольство в Сайгоне потребовало, чтобы против Пола Боннера были выдвинуты обвинения... Но прошу вас, Пол, ответьте мне на следующий вопрос: в статьях Брюса говорится, что вас обвиняли в убийстве от трех до пяти человек. Он говорит, что ЦРУ отрицает тот факт, что предоставило вам свободу действий при чрезвычайных обстоятельствах. Может, из-за вас ЦРУ отправило кого-нибудь из знакомых Брюса в отставку?
Какое-то время Боннер молча смотрел на Тривейна. Потом, задумчиво погладив рубцы на шее, медленно сказал:
– Хорошо, я расскажу вам, что случилось на самом деле... Хотя бы для того, чтобы вы оставили ЦРУ в покое: у них и без того проблем хватает. Там было пятеро двойных агентов, и я убил всех пятерых. Трое проникли в мой лагерь и открыли такой огонь, что чуть не разнесли полевой аэродром в щепки. Меня самого там не было: предупредили ребята из ЦРУ, спасибо им. С двумя другими агентами я покончил на границе, перехватив их с северо-вьетнамской почтой. Они использовали наши контакты и подкупали вождей племен... По правде говоря, ЦРУ довольно спокойно вытащило меня из всего этого бардака. А остальное – результат бурной деятельности некоторых горячих голов из военных адвокатов. Пришлось послать их к черту!
– Но почему было столько шуму?
– Вы не знаете, что представляла собой сайгонская политика. Такой коррупции, как в Сайгоне, не было никогда! У двоих из этих агентов оказались братья в кабинете... Но в любом случае о ЦРУ надо забыть.
Достав из кармана толстый блокнот, Тривейн перелистал несколько страниц.
– Обвинения против вас, – сказал он, – были выдвинуты в феврале, а двадцать первого марта Брюс начинает свою охоту. Он проехал от Дананга до дельты Меконга и брал интервью у каждого, кто имел с
