стариков. Карлос придавал смысл концу их существования.
Связной зажал свой берет в руке и направился к ряду кабин для исповеди, расположенных вдоль левой стены. Он прошел к пятой кабине, откинул занавес и вошел внутрь, приспосабливая свои глаза к слабому свету единственной свечи, которая находилась по другую сторону драпировки, отделяющей священника от грешника. Затем сел на небольшую деревянную скамью и взглянул на силуэт, обозначившийся в святом месте. Это была фигура человека в монашеской одежде, с головой, покрытой капюшоном. Связной никогда не пытался представить себе, как выглядит этот человек, не его это было занятие.
– Слава Пресвятой Богородице, – пробормотал он.
– Слава Пресвятой Богородице, – отозвался человек в капюшоне. – Достаточно ли обеспечены твои дни?
– Они близятся к концу, но вполне обеспечены! – воскликнул старик.
– Хорошо. В таком возрасте чень важно иметь чувство уверенности, – сказал Карлос. – Но вернемся к делам… Получил ли ты подробности из Цюриха?
– Сова мертва, как и двое других, а возможно, и третий. Он тяжело ранен в руку и не сможет работать. Кейн исчез. Они думают, что женщина вместе с ним.
– Весьма странно, – заметил Карлос.
– Есть еще кое-что. Тот, кому было поручено убить ее, не подает о себе никаких весточек. Он должен был забрать ее на Гуизон Квей, но никто не знает, что случилось.
– За исключением сторожа, который был там убит. Вполне возможно, что она была вовсе не заложницей, а ловушкой. Мне необходимо поразмышлять об этом… Теперь мои инструкции. Ты готов?
Старик полез в карман и достал оттуда карандаш и клочок бумаги.
– Телефонограмма в Цюрих. Мне нужен человек, который видел Кейна и сможет опознать его здесь, в Париже, и лучше всего завтра. Кроме того, в Цюрихе нужно связаться с Кёнигом и сказать ему, чтобы он отправил необходимые материалы в Нью-Йорк. Для этого следует использовать почтовое отделение в деревне.
– Пожалуйста, – перебил его старик, – старые руки уже не могут писать так быстро, как делали это когда-то.
– Простите меня, – прошептал Карлос. – Я озабочен и поэтому невнимателен. Извините.
– Не стоит, не надо извинений. Продолжайте.
– И наконец, я хочу, чтобы наши люди сняли комнаты на улице Маделен, в квартале, где расположен банк. Теперь этот банк станет местом его гибели. Самозванец будет наказан за свою самоуверенность… а также за кое-что еще: за то, чем он является на самом деле.
Глава 11
Борн наблюдал, как Мари прошла через иммиграционную зону бернского аэропорта. Особое внимание он обращал на признаки интереса к ней со стороны многочисленной толпы, которая окружала французский сектор аэропорта. Было уже четыре часа дня, самое оживленное время полетов на Париж, когда бизнесмены всех рангов торопились назад, в Город Света, после изнурительных часов поденной работы в банках Берна.
Мари оглянулась, когда проходила через контроль. Он кивнул, подождал еще немного, пока она исчезла из вида, затем повернулся, еще раз осматриваясь по сторонам, и направился в сектор, который обслуживался швейцарской авиакомпанией. Джордж Р. Восборн имел заказ на рейс 16:30 на Орли.
Они должны были встретиться позже в кафе, которое она запомнила с тех пор, когда бывала в Париже еще будучи студенткой Оксфорда. Оно находилось на бульваре Сен-Мишель, в нескольких кварталах от Сорбонны. Если вдруг какой-нибудь случай помешает их встрече, Борн мог найти ее около девяти часов на ступеньках музея, расположенного неподалеку. Сорбонна имела одну из самых больших библиотек во всей Европе. Где-то там должны находиться старые выпуски газет. Университетские газеты хранились долго, как и другие, а библиотеки, как правило, работали по вечерам. Поэтому Борн мог вполне успеть туда прямо из аэропорта. Ему было необходимо кое-что выяснить.
«Каждый день я читаю газеты на трех языках. Шесть месяцев назад был убит один человек. О его смерти сообщалось на первых страницах каждой из них».
Это сказал ему толстяк в Цюрихе.
Он оставил чемодан в многолюдном гардеробе при входе в библиотеку, прошел на первый этаж и повернул налево, к проходу в огромный читальный зал. В этом зале находились стенды с журналами и газетами. Издания следовали по годам и датам. Борн прошелся между рядами полок, отсчитывая шесть месяцев назад с тем расчетом, чтобы попасть в нужный ему диапазон дат. Он выбрал несколько подшивок газет и расположился с ними за соседним столом.
После тщательного просмотра газет из этой партии, ему стало ясно, что в них не было ничего существенного. Большие люди умирали в своих постелях, доллар падал, цена на золото поднималась. Но никаких имен, связанных с убийством, он не обнаружил ни в одном из заголовков. Джейсон вернулся к полкам и прошел к еще более старым по времени изданиям. Две недели, двенадцать недель, двадцать недель. Ничего…
Затем что-то словно ударило его. Он двигался по времени назад от примерной полугодовой даты. Ведь ошибка могла быть в обоих направлениях! Поэтому он стал еще раз просматривать газеты, но уже пяти и даже четырехмесячной давности. Авиакатастрофы, военные действия, нищета и богатство – здесь присутствовало все, чтобы удовлетворить самых различных читателей, но не было только одного – не было сообщений об убийстве.
Он взялся за последнюю подшивку, и с каждой перевернутой страницей туман сомнений возрастал. А если толстяк в Цюрихе лгал? Могло это быть ложью? Да, все могло ею быть!
ПОСОЛ ЛЕЛАНД УБИТ В МАРСЕЛЕ!
Узкая полоска букв в заголовке резко ударила ему в глаза. Это была боль, пронзившая все его внутренности. Его дыхание остановилось, глаза застыли на имени посла. Он знал это имя, он мог даже нарисовать лицо посла. Широкий лоб, узкие брови, прямой нос, расположенный строго симметрично между двумя высокими скулами, и тщательно ухоженные седые усы над тонкими ироническими губами. Он знал это лицо и знал этого человека. Этот человек был убит единственным винтовочным выстрелом из окна, выходящего на залив. Посол Говард Леланд прогуливался по марсельскому пирсу около пяти часов дня. Его голова была прострелена.
Борн не стал читать следующий абзац, где рассказывалось, что посол Говард Леланд в свое время был адмиралом Военно-морских сил США. Он знал все, что там могли сообщить. Борн знал также и то, что основной задачей Леланда в Париже было убедить французское правительство отказаться от больших военных поставок, особенно поставок истребителей «Мираж» в Африку и на Средний Восток. Предположение, что Леланда прикончили за его вмешательство в дела торговцев оружием, было весьма оправданным. Продавцы и покупатели не любят, когда им мешают. И продавец смерти, который убил его, получил вполне приличную сумму и ушел со сцены, оборвав за собой все нити.
Цюрих. К связному – безногому человеку, к толстяку в переполненном ресторане на Фолькенштрассе…
Цюрих…
Марсель…
Джейсон закрыл глаза, боль становилась невыносимой. Он был сброшен в море пять месяцев назад, а его портом отплытия был Марсель. И если это так, то залив был маршрутом его бегства. Лодка, нанятая им, должна была унести его в широкие просторы Средиземного моря. Все складывалось слишком хорошо. Каждый кусочек головоломки однозначно складывался с соседним. Как он мог знать то, что знал, если он не был тем самым продавцом смерти из окна, выходящего на марсельский залив? Борн открыл глаза. Боль не давала ему сосредоточиться, но одно решение совершенно четко отложилось в его ограниченном сознании: встреча в Париже с Мари Сен-Жак не должна состояться. Возможно, что в какой-нибудь день он напишет ей, рассказав то, что не в силах рассказать сейчас. Если он будет жив и будет в состоянии написать письмо. Сейчас он не мог его написать. Он не мог найти ни слов любви, ни слов благодарности, ни других слов для объяснения всего случившегося с ним. Она будет ждать его, но он не придет. Он должен поставить барьер между ними, Мари не должна быть вовлечена в дела торговца смертью. Она была неправа – его наихудшие опасения подтвердились. Он мог описать лицо Говарда Леланда, хотя фотография посла на газетной
