– Нет!
– Да, мой дорогой! Ты должен будешь выполнить этот последний наряд вне очереди.
– Я не хочу иметь с тобой никаких дел. Твоя фотография печатается в каждом бюллетене КГБ. Две из них я только что видел в главном управлении. Меня аж пот прошиб!
– Я не хочу сейчас обсуждать это. Ты – запомни это – должен отвезти меня назад к озеру и обеспечить мне контакт с финнами. Мои дела в Ленинграде закончены.
– Почему опять я? Ведь я и так сделал предостаточно!
– Потому что, если ты не сделаешь это, я могу не вспомнить имя того, кто так необходим тебе в Выборге. – Талейников потрепал предателя по щеке. – Возвращайся к своей женщине, товарищ, и постарайся хорошо провести оставшееся время, но не задерживайся. Я хочу, чтобы ты вышел из гостиницы в половине четвертого.
– В половине четвертого?
– Да. Подъезжай на машине к Аничкову мосту не позднее четырех утра. Постарайся проехать по мосту два раза – в обе стороны. Я встречу тебя либо на той, либо на другой стороне.
– Но ты забываешь про милицию. Они останавливают все подозрительные машины, а автомобиль, который будет разъезжать взад-вперед по мосту в четыре утра, вызовет у них явный интерес.
– Верно. Я как раз хочу знать, будут ли они там.
– Но если, предположим, они меня остановят!
– Сколько раз я должен напоминать тебе, что ты сотрудник КГБ? Ты находишься здесь по служебным делам, по весьма секретным делам… – С этими словами Талейников пошел прочь вдоль улицы, но внезапно вернулся. – Я хотел напомнить, что если у тебя вдруг появится желание пристрелить меня и выдать этот случай за мою попытку к бегству при задержании, то тебя ждет очень неприятный сюрприз. Ты не успеешь получить за меня никакой награды, так как с тех пор, как мы находимся в Ленинграде, за каждым нашим шагом ведется наблюдение. И кроме того, у тебя не будет фамилии того, кто, как и ты, работает на американцев.
– Уверяю тебя, такая мысль никогда не приходила мне в голову!
– Тогда до утра, приятель, – подвел итоги Талейников. Вот уж поистине круглый дурак, добавил он про себя.
Некоторое время спустя он подошел к ряду домов, соединенных общим подвальным помещением. В одном из этих домов жила Зося. Он нашел ее окна и убедился, что она дома – свет горел во всей квартире.
Он пошел подвалами. Пройдя половину подземных коридоров, он заглянул в тот отсек, где оставил мертвого англичанина, влив ему в рот изрядное количество водки и подрезав вены на запястьях. Подсвечивая себе зажигалкой, он открыл дверь и заглянул внутрь. Мерцающий свет пламени осветил цементный пол и стены. Помещение оказалось пустым. Никаких следов присутствия англичанина не было заметно, исчезли даже пятна крови на полу, все было тщательно убрано.
Некоторое время он стоял неподвижно, пытаясь собраться с мыслями и освободиться от накатившего приступа ужаса. Случилось что-то крайне ужасное, чего он и предположить не мог. Он что-то сделал не так! Он катастрофически ошибся в своих расчетах.
В то же время он все еще был уверен в том, что солдаты Матарезе никогда не возвращаются к месту преступления. Ведь при этом возникала очень большая вероятность ловушки, и они не могли, не должны были рисковать подобным образом! И все же они сделали это, значит, игра стоила свеч. Что же он наделал?
Зося!
Василий оставил дверь приоткрытой и поспешил по узким переходам, стараясь производить как можно меньше шума и держа оружие наготове.
Когда он добрался до нужного подъезда, то услышал легкий женский смех, а минуту спустя до него донесся и смех мужчины.
Он осторожно вышел с черного хода на лестничную площадку и сделал несколько шагов по ступеням вверх вслед за поднимавшейся молодой парой. Они направились к двери, расположенной на том же этаже, что и квартира, которую занимала Зося. Он тут же сообразил, как поступить, и заговорил, стараясь сохранять на лице глуповатую улыбку:
– Не окажете ли вы, молодые люди, любезность пожилому человеку? Я боюсь, что выпил немного лишнего.
Они обернулись, продолжая улыбаться чему-то своему.
– А в чем трудности? – спросил мужчина.
– Главная моя трудность сосредоточена вот здесь, где проживает моя приятельница, – пробормотал он, указывая рукой на дверь. – Я должен был встретить ее после спектакля в Кировском. Но мне пришлось задержаться, знаете, встреча со старым армейским приятелем, и теперь она, видимо, зла на меня как черт. Пожалуйста, постучите ей в дверь. Я боюсь, что если она услышит мой голос, то вообще не откроет. – Василий улыбнулся еще раз, хотя ему было не до веселья.
– Это нам сделать нетрудно, – ответила девушка.
– Почему бы нет? – добавил молодой человек и направился к двери в квартиру Зоси. Талейников подошел с другой стороны и встал, прижавшись к стене, не вынимая правой руки из кармана. Раздался стук.
Внутри квартиры была тишина. Мужчина посмотрел на Василия, он кивнул, чтобы тот постучал еще раз. Опять стук и снова тишина.
– Может быть, она все еще ждет вас у Кировского? – заметила девушка.
– А возможно, что и она, – предположил, улыбаясь, молодой человек, – встретила своего старого приятеля, с которым ей неплохо. И теперь они вдвоем не желают, чтобы вы помешали им.
Василий попытался улыбнуться в ответ, но не смог, ибо в отличие от собеседников знал, что может ожидать его за этой закрытой дверью.
– Я попробую подождать здесь, – сказал он в ответ. – Благодарю вас.
Молодой человек, видимо, решил, что пошутил неудачно.
– Извините, – пробормотал он, удаляясь под руку со своей спутницей.
– Удачи вам, – несколько не к месту произнесла девушка, и они направились к себе.
Василий подождал, пока не услышал, что дверь закрылась за ними, а затем, вынув оружие из кармана, взялся за ручку двери. Он очень боялся, что дверь окажется не заперта.
Так оно и было. Его беспокойство возросло. Он резко распахнул дверь, вошел внутрь и быстро закрыл ее. То, что он увидел, болью отдалось где-то глубоко внутри, но он уже знал, что еще большая боль нахлынет минутой позже. В квартире был полный разгром. Видимо, побывавшие здесь хотели создать видимость борьбы, но все выглядело фальшиво. Здесь не было борьбы, было нечто другое: происходил допрос с пристрастием, пытки и затем – изнасилование.
Дверь в спальню была распахнута. Он подошел ближе, понимая, что ему не следует этого делать… Лицо ее было разбито, зубы сломаны, глаза заплыли. Кровь залила шею и стекала на ковер.
Он отвернулся, ощутив внезапную слабость и безразличие. Много лет назад он уже испытал нечто подобное, после чего хотел лишь одного – убивать.
Внезапно он понял, догадался, что она сделала для него, и у него пресеклось дыхание. Ее не просто убили как человека, не выдавшего его тайну. Она не сообщила, где он был все это время, послала их в другом направлении… Так вот через что ей пришлось пройти!
Он опоздал. Он пришел слишком поздно.
О боже! А Ян Миковский?
Если еще один из солдат Матарезе появился в квартире Зоси Кроневской, то другой, несомненно, был послан, чтобы разыскать старика.
Он бросился к телефону. Теперь его уже не интересовало, прослушивалась линия или нет. То, что ему необходимо было узнать, требовало всего нескольких секунд, а за это время почти невозможно установить, откуда звонят.
Он торопливо набрал номер Миковского. Трубку сняли быстро… слишком быстро для старого человека.
