– Не… Брэй, о чем вы говорите, ради всех святых?..
– Это как раз то, почему я звоню. Нам необходимо поговорить, но условия для этого очень неподходящие. Придется прокладывать очень сложный маршрут к месту встречи. Две сети агентурных служб охотятся за мной, и по крайней мере одна из них держит и вас под лупой. Эти люди далеко не дураки.
– Ну, это мы еще посмотрим! – Сеймондс хмыкнул. Он был и взбешен, и раззадорен. – Где вы находитесь?
– Район Сохо, на углу Вардоур и Шафтсбери.
– Хорошо. Отправляйтесь сейчас к Тоттенхэм-Корт-роуд. Через двадцать минут серая малолитражка подъедет за вами с Оксфорд-стрит. Водитель будет черный – парень из Западной Индии. Он связной. Садитесь к нему в машину и можете ни о чем не беспокоиться. Там стоит самый мощный двигатель последней модели.
– Спасибо, Роджер.
– Да не за что. Но не ждите, что я примчусь с двумя тысячами в кармане. Банки уже закрыты, вы же знаете.
Скофилд уселся на переднее сиденье малолитражки. Водитель пристально посмотрел на него, видимо вспоминая фотографию. Брэй сдвинул шляпу на затылок.
– Благодарю вас, – сказал водитель. Его рука медленно покинула карман пальто и легла на руль. Двигатель взревел, они понеслись по Тоттенхэм-Корт-роуд.
– Меня зовут Исраэль, по-другому Израиль, а вы – Брэндон Скофилд, как я понимаю.
– Исраэль? – с удивлением переспросил Брэй. – Значит, «божий герой»?
– Именно так, сэр. – Водитель улыбнулся. – Я не думаю, что мои родители сочувствовали гонимой нации, когда давали мне это имя. Но то, что они читали Библию, это точно. Исраэль Ислес.
– Хорошее имя.
– Моя жена считает, что они прогадали. Назови они меня Исмаилом, никогда не забыли бы меня, да и господь меня не оставил бы.
– «Мое имя – Исмаил»… – Брэй рассмеялся. – Да, это впечатляет. Получается: мое имя – «бог слышит», то есть «меня слышит бог».
– Мы изучали некоторые ваши ходы в процессе подготовки. Я недавно обучался… А теперь я везу человека, которого мы все стремились превзойти. Вы – наш эталон.
– Это очень лестно. Я уверен, вы превзойдете, если захотите. Когда доживете до моего возраста, надеюсь, вы решите, что жизнь стоит того.
Машина мчалась на юг от Лондона по Брайтонскому шоссе, и Скофилд размышлял о том, что он должен рассказать Сеймондсу. Исраэль Ислес понял, что его пассажир – очень усталый и занятой человек. А потому не лез больше с разговорами. И Скофилд был благодарен ему за молчание. Он должен был принять очень непростое решение, и вне зависимости от того, каким оно будет, ему предстоял довольно большой риск.
Итак, что же он расскажет Роджеру? Всю правду или часть правды? Пока что Скофилд наверняка знал лишь одно: он начнет с того, что решение о его уничтожении исходит не непосредственно и не только от Вашингтона. Скофилд решил сообщить об этом прежде всего потому, что Сеймондс, не зная этого, грешит на ребят из американского посольства, думая, что это они подключаются к его телефону.
Но при этом сказать Сеймондсу хотя бы часть правды означает вовлечь его в игру, втянуть в историю, а Сеймондс ведь такой, что не смолчит. Он пойдет к другим, а те, в свою очередь, поднимут на ноги своих начальников. Однако сейчас не время говорить о создании широкой, активной, хорошо законспирированной сети, к тому же строиться она будет из агентов или сотрудников все тех же контрразведок, ибо вдвоем с Талейниковым и только из новых лиц такую сеть им сейчас не создать. Возможно, когда-нибудь в будущем, но не сейчас. Да по правде говоря, у них обоих было слишком мало доказательств, ничего очевидного, все, что они знали, очень легко оспаривать, отрицать, и представители невидимых тайных властных структур немедленно обвинят их обоих в безумии и предательстве.
И то сказать, все, что Скофилд и Талейников узнали и поняли, выглядит очень противоречиво: зачем бы это руководителям крупнейших промышленных корпораций, чье процветание зиждется на стабильности в экономике, финансировать тех, кто добивается хаоса?
– Через несколько минут мы достигнем нашего первого перевалочного пункта. – Голос водителя донесся до Скофилда словно издалека.
– До первого пункта? – переспросил Брэй.
– Именно. Мы достигнем цели в два приема, точнее сказать, доберемся до нужного места, разбив нашу поездку на два этапа. Эту тачку мы оставим, она вернется в Лондон, и за рулем в ней будет сидеть черный, а пассажир подсядет белый – как у нас с вами. Мы же пересядем в другую машину, совсем другую, иной марки. Второй этап гонок займет у нас четверть часа. А мистер Сеймондс подскочит позже, ведь ему предстоит сменить четыре средства передвижения.
– Я понял, – сказал Брэй.
Исраэль Ислес, сам того не ведая, подсказал Брэю решение: если встретиться с Сеймондсом можно будет не сразу, то и информацию он будет получать частями. Кое-что Брэй ему скажет, но никак не увяжет свой рассказ с именем Дэвида Уоверли. Однако необходимо, но, разумеется, сугубо конфиденциально, довести до сведения Уоверли тот факт, что какие-то лица манипулируют колоссальными капиталами, но тайно. Что-нибудь намекнуть насчет нелегального вывоза: мол, Скофилд случайно столкнулся с фактом и сейчас находится в процессе отслеживания. И при встрече хорошо бы добавить, что, хотя всякая тайная, незаконная экономическая деятельность контролируется контрразведкой, на сей раз их якобы не подключили в отместку: пусть в другой раз не подменяют собой ФБР и ЦРУ, не путают свои функции.
Так он и скажет Сеймондсу, а тот – Уоверли, решил Скофилд. А еще скажет, что в Вашингтоне есть люди, которых не устраивает его, Скофилда, осведомленность в этих делах, а посему они решили дискредитировать его, пока он не успел найти доказательства и публично выступить с обвинениями. А если понадобится, то и убить. Такое объяснение Сеймондс поймет. Он-то прекрасно знает, что из-за денег убивают, кому, как не офицеру-разведчику, знать это?
Исраэль прижался к обочине и остановился.
Через тридцать секунд появился другой автомобиль, класса «Бентли». Водитель и Брэй оставили малолитражку и забрались в подъехавшую машину. Пересадка происходила молча, быстро. В результате в каждом автомобиле оказался черный водитель. Оба поехали в разные стороны, увозя белых пассажиров.
– Можно задать вам один вопрос? – нерешительно начал Исраэль.
– Конечно.
– Я прошел солидную подготовку, но мне никогда не приходилось убивать человека. Иногда я думаю об этом, и это очень беспокоит меня. Каково это, убивать? На что это похоже?
Скофилд смотрел в окно и ответил не сразу. Исраэль ждал, а он думал: это так, словно проходишь через дверь туда, где ты никогда прежде не бывал. Надеюсь, тебе не придется оказаться за этой дверью, ибо зa ней тысяча глаз, вопрошающих, взывающих к тебе. Реже злых, чаще испуганных, молящих. Но куда чаще в них стоит удивление: почему? Почему меня и сейчас?
Вслух же он сказал только:
– Да ничего там такого особенного… Вы никогда не убьете человека, если в этом не будет крайней необходимости, или у вас не будет другого выхода, или если вы не будете уверены, что, убивая, вы спасаете гораздо больше других жизней. Это единственное, что дает вам право на убийство. Лучше выкиньте это из головы, оставьте это где-нибудь за запертой дверью вашего мозга.
– Да, мне кажется, я понял, о чем идет речь. Только при необходимости.
– Вот именно. Только по необходимости, – подтвердил Брэй, а про себя подумал: до поры до времени, до того момента,
Они въехали в пустынный парк на окраине Шедфорда, служивший местом для редких пикников и прогулок в праздники и уик-энды.
