восемьдесят семь часов, считая от данного мига в обратном порядке.
– Восемьдесят семь часов… В обратном порядке… А что это значит? – пробормотал смущенно Арон.
– Мы начинаем отсчет времени в сторону нуля, командир. Нулевая точка наступит примерно через восемьдесят семь часов.
– Не с нулем ли связана и зона «зеро»? – допытывался старый юрист.
– Можете себе представить, майор Саттон, этот парень был в Омаха-Бич!
– Вероятно, по мобилизации, генерал…
– Да, я был там! И держал в руке винтовку, а не шифровальный блокнот.
– Зона «зеро», милый Арон, – это наша непосредственная цель, объект же «зеро» – конечная, – принялся разъяснять адвокату актер. – Например, во время марша на Эль-Аламейн мы должны были сначала взять Тобрук, который и являлся в то время для нас зоной «зеро», тогда как Эль-Аламейн представлял собою объект «зеро». Кстати, в хрониках Фруассара[153], положенных Шекспиром наряду с трудами Холиншеда[154] в основу его исторических драм, упоминается о таких понятиях, как…
– О’кей! О’кей! – завопил раздраженно Дивероу. – Какое отношение вся эта галиматья имеет к некоему слизняку по имени Маленький Джозеф, пребывающему в данный момент в отеле «Времена года»? Повторяю, Мак: почему ты решил, что этот прохиндей выполнит твое поручение? Ведь раньше он то и дело лгал тебе…
– Тогда были иные обстоятельства, – опередила Хаука Дженнифер. – Как я понимаю, он находится в услужении у того преважного субъекта.
– Исключительно точное попадание, мисс Ред! Да, Маленький Джозеф действительно служит ему, причем от того, насколько успешно этот парень справляется со своими обязанностями, зависит, будет ли жить он или умрет.
– Ну, в таком случае…
– Вот именно, Сэм, и «в таком случае», – заметил Хаукинз. – Как тебе хорошо известно, в подобных вопросах я не ошибаюсь. Помимо Белгрейв-сквер в Лондоне могу напомнить еще о некоем сельском клубе на Лонг-Айленде, о птицеферме в районе Берлина, об этом безумном шейхе из Тизи-Узу, вознамерившемся купить мою третью жену за пару верблюдов и небольшой дворец…
– Достаточно, генерал! – прервал его решительно Пинкус. – Я вынужден вновь обратить ваше внимание на то, что в нынешней ситуации реминисценции неуместны. А теперь прошу вас с Генри сесть, и давайте продолжим обсуждение наших текущих дел.
– Слушаемся, командир! – Когда двое ветеранов Эль-Аламейна уселись, Хаук продолжал: – Но много ли мы сможем сделать, пока у нас не будет отчета Маленького Джозефа?
– А как он собирается передать его нам? – поинтересовался Дивероу. – Послать шифрованное письмо с почтовым голубем, который вылетит из окна его гостиничного номера и приземлится прямо во владениях шейха в Тизи-Узу?
– Нет, сынок, по телефону…
И тут, словно подавая реплику, как мог бы сказать сэр Генри, затрещал на антикварном белом столике аппарат.
– Я подойду! – вскочил с кресла Хаук и поднял трубку: – Базовый лагерь «Дымящийся вигвам»!
– Эй, хмырь! – послышался возбужденный голос Маленького Джо Савана. – Ты и не представляешь, в какое дерьмо вляпался! Клянусь могилой моей тети Анджелины, ни один мастер сапожного дела – даже мой дядя Гвидо – не смог бы его счистить с твоих подошв!
– Успокойся, Джозеф, и говори ясней. Дай мне тех. оп. как результат визуального наблюдения!
– Что за тарабарщина?
– Я удивлен, что ты не запомнил этого во время итальянской кампании…
– Я тогда зарылся в землю. Говори же, черт возьми, чего тебе надо?
– Техническое описание тех, за кем следил ты в отеле…
– Неудивительно, что вы, доходяги, выжимаете из налогоплательщиков всю кровь – каплю за каплей! Ни один сукин сын тебя не поймет: вы просто дурите нам мозги!
– Да что ты там разузнал, Джозеф?
– Для начала замечу, что если эти шутники и впрямь шведы, то, значит, я никогда не едал норвежского мясного рулета, а я, между тем, ел его таки, потому что тот блондинистый тип, с которым пару сотен лет назад имел удовольствие ходить в одной упряжке, заставил тех придурков подать нам это гвинейское шоу, вовсе не такое уж…
– Джозеф, это длинная история? Может, лучше скажешь, что ты узнал?
– Л-ладно, л-ладно… Они сняли три номера – настоящие апартаменты, каждый с двумя спальными комнатами. Подкормив слегка хлебными крошками горничных и официантов, я узнал, что они говорят на настоящем американском… то есть на английском. Кроме того, они психи, настоящие сумасшедшие. Ходят по номеру, глядясь в зеркала и говорят самим себе всякие забавные вещицы, как если бы не знали, что видят там свои собственные отражения.
– А как насчет вспомогательных сил? Огневой мощи?
– Ничего такого у них нет. Ничего! Я обшарил все лестничные клетки, даже заглянул во все соседние номера с этим парнем по имени Рауль, которому мне пришлось выложить двести зелененьких, чтобы он позволил мне окончательно убедиться, что рядом с нами никого нет. Ведь те, кто поселился поблизости, никак не походили на их подельников. Правда, подметил я одного идиота – какого-то Брикфорда Олдершотти, но он, как оказалось, останавливался в отеле лишь на одну ночь.
– А как насчет запасных выходов?
– Там только указатели, больше мне нечего тебе сказать.
– Значит, плацдарм остается без прикрытия?
– Какой плацдарм?
– Ну, зона «зеро»… Отель, значит, Джозеф!
– Тут все чисто. Твой человек может смело входить в гостиницу, будто это церковь в Палермо в пасхальное воскресенье.
– Что-нибудь еще?
– Да. Вот здесь у меня записаны номера комнат, где расселились клоуны. – Саван продиктовал их, а потом добавил: – Еще кое-что: кого бы ты ни послал сюда, он должен быть крепким парнем. Понимаешь, что я хочу сказать?
– Не совсем, Джозеф.
– Ну так вот… Горничная – ее зовут Бейла – подметила своими зоркими глазками, что эти затейники отбивают горлышки у бутылок, – так, чтобы вверх торчали острые края, – и выжимаются на том, что осталось от этих чертовых фляг, – иногда раз по двести. В общем, все как я говорил: чистые психи!
Глава 22
Пройдя сквозь двустворчатую застекленную дверь в здание «Аксель-Берлэп» на Уолл-стрит в Манхэттене, д’Амброзиа по кличке Туша поднялся на лифте на девяносто восьмой этаж, миновал еще пару застекленных дверей и протянул свою карточку величественной секретарше из англичанок.
Карточка гласила: «Сальваторе д’Амброзиа, консультант». Напечатана она была его кузеном в Рикерс- Айленде.
– Мне хотелось бы встретиться с мистером Иваном Саламандером, – сказал Сальваторе.
– Он вас ожидает, сэр?
– Меня это не интересует. Позвони ему, кошечка.
– Прошу прощения, но я не могу сама звонить президенту «Аксель-Берлэпа» без предварительной договоренности. Да и никто не может. И, понятно, он никого не примет, если встреча не была назначена заранее.
– Попытайся, моя радость, а иначе я сломаю твой письменный стол.
– Что?
– Возьми и позвони. Дошло до тебя? – Мистер д’Амброзиа был мгновенно допущен в святая святых Ивана Саламандера – президента третьего по величине маклерского дома на Уолл-стрит, ну а проще – в его кабинет со стенами, отделанными панелями орехового дерева.
