похитителя, чье имя, однако, никому не известно! Я вполне корректен в своих выводах?
– Можете считать, что так. Хотя, возможно, все обстоит иначе.
– Иначе? Но как в таком случае, Сэм? – произнес умоляюще престарелый поверенный и, взяв с кофейного столика экземпляр журнала «Пентхаус», начал махать им перед коматозным лицом Элинор Дивероу.
– В этом журнале есть кое-какие блестящие статьи… теоретического характера.
– Прошу тебя, Сэмми, подожди! Посмотри на свою прекрасную мать, родившую тебя в муках. Она нуждается сейчас в помощи, требующей, вероятно, большего искусства, чем наше. Заклинаю тебя именем покровительствующего воинству господа бога, коему в завтрашний шаббат [28] вознесу я от всего сердца молитву во храме, объясни, что же вселилось в тебя, когда ты согласился участвовать в этом чудовищном предприятии?
– Право же, Арон, слово «вселилось» весьма уместно, когда речь заходит о моем участии в том, что вы определяете как преступное действие.
– Мне ни к чему что-либо определять, Сэм, коль скоро я вижу на этих стенах столь специфические снимки! – Пинкус вскочил с кровати и перстом своим указал на фотографии и газетные вырезки.
– Но они же, Арон, сами по себе ни о чем не свидетельствуют.
– Ты что, хочешь, чтобы я послал папе повестку с вызовом в суд?
– Чиновники Ватикана не допустят ничего подобного.
– Эти фотографии – достаточно серьезные улики! Неужели я так и не научил тебя?
– Пожалуйста, поднимите маме голову!
– По-моему, ей повезло, что она потеряла сознание… Так какой же бес вселился в тебя?
– Собственно говоря, все произошло помимо моей воли. Когда за двадцать четыре часа до своей демобилизации из армии я вышел из архива армейского разведывательного управления «Джи-2», где содержался компьютерный банк данных, то к моему запястью были прикованы цепью копии документов из папок повышенной секретности.
– Ну и?..
– Видите ли, Арон, как официально приставленный к Маккензи Хаукинзу юрист, я был обязан сопровождать его, когда он решил в соответствии с резолюцией шестьсот тридцать пять сделать заключительную запись в досье, в котором хранились секретные отчеты и прочие документы, касавшиеся его службы в армии во время Второй мировой войны и последующих боевых действий на территории Юго- Восточной Азии.
– Ну и?
– И тогда друзья-соратники Мака заявили о себе. Находясь в Золотом Треугольнике, я допустил небольшую оплошность: обвинил некоего генерала Этелреда Броукмайкла в участии в наркобизнесе, в то время как в действительности в этом был замешан его кузен Хизелтайн Броукмайкл. Обезумев от ярости, приятели Этелреда, а заодно и друзья Мака Хаукинза с готовностью откликнулись на призыв Хаука о помощи и охотно подыграли ему…
– Подыграли ему?.. О боже!.. Хизелтайн!.. Этелред!.. Наркотики!.. Золотой Треугольник!.. Итак, ты совершил ошибку, но ты же и снял обвинение. Не правда ли?
– Да, но было уже поздно: военные еще хуже конгрессменов. Этелред не получил своих трех звездочек, а его дружки свалили все это на меня и подсобили Маку.
– Ну и?..
– Одна из этих сволочей приковала к моему запястью кейс с наклейкой «совершенно секретно», после чего меня выставили вон с двумя тысячами шестьюстами сорока одной копией документов из не подлежавших огласке досье и не имевших, как правило, никакого отношения к Маку Хаукинзу, прикинувшемуся невинным младенцем.
Арон Пинкус, повалившись с закрытыми глазами на кушетку, коснулся плечом пришедшей в сознание, но так и не оправившейся от потрясения миссис Элинор Дивероу.
– Как я понимаю, следующие пять месяцев ты находился всецело в его власти, – чуть приподнял веки Арон.
– В противном случае мне грозили или бесконечная отсрочка моей демобилизации… или двадцать лет заключения в Ливенворсе.
– Так деньги эти ты получил в качестве выкупа?
– Какие деньги?
– А те, что ты столь щедро вложил в этот дом… Сотни тысяч долларов!.. Они ведь твоя доля выкупа, не так ли?
– Какого выкупа?
– За папу Франциска, конечно… Когда вы его освободили…
– Мы не получили никакого выкупа: кардинал Игнацио Кварце отказался заплатить.
– Какой кардинал?
– Это другая история… Так вот Кварце вполне устраивал Гвидо.
– Гвидо? А это кто такой? – Пинкуса, казалось, вот-вот хватит апоплексический удар.
– Вы кричите, Арон! – пробормотала Элинор.
– Гвидо Фрескобальди, – пояснил Дивероу. – Кузен Зио, как две капли воды похожий на него. Он был в «Ла Скала» во вспомогательном составе, третьем, и иногда ему перепадали небольшие роли.
– Хватит! – Знаменитый юрист несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки. Затем, понизив голос, заговорил как можно спокойнее: – Сэм, ты вернулся домой с большими деньгами, которые получил отнюдь не от почившего в бозе богатого родственника. Откуда же они у тебя?
– Собственно говоря, Арон, это была та часть оставшегося капитала из собранных нами для нужд корпорации денежных средств, которая причиталась мне как одному из ее управляющих.
– О какой корпорации идет речь? – спросил Пинкус слабеющим голосом.
– «Шеперд компани».
– «Шеперд»?..
– Ну как в словосочетании «гуд шеперд».[29]
– В словосочетании «гуд шеперд», – повторил Арон словно в трансе. – Значит, деньги были собраны для этой корпорации…
– Вначале предполагалось получить прибыль в десять миллионов долларов на каждого инвестора. Всего же пайщиков было четверо. Образовав товарищество с ограниченной ответственностью[30], они рисковали лишь вложенным ими капиталом, который, как предполагалось, должен был принести им прибыль, превышающую инвестированную ими сумму в десять раз… Собственно говоря, никто из этих четверых не стремился к юридическому оформлению своего партнерства и предпочитал смотреть на свои капиталовложения как на доброхотные пожертвования в обмен на анонимность.
– В обмен на анонимность? Неужели она стоила сорока миллионов долларов?
– Во всяком случае, анонимность – это то, что мы действительно гарантировали им. И на чье же имя смог бы я в таком случае перевести остававшиеся у корпорации денежные средства, а, Арон?
– Ты… ты что, был юристом в этой пародии на коммерческое предприятие?
– Да, но не по собственному почину, – попытался оправдаться Дивероу. – Поверьте, я не стремился к этому.
– Понятно. Все дело в двух тысячах и неизвестно в скольких еще секретных документах, незаконно вынесенных тобою из архива. И в страхе, что тебя не демобилизуют или упекут в Ливенворс.
– Бывает и кое-что похуже, Арон. Как я слышал от Мака, когда отдел Пентагона по связям с общественностью принимает решение об устранении того или иного лица, происходят вещи куда более тонкие, чем просто расстрел.
– Да-да, все ясно… Сэм, твоя милая мама, которая, к счастью, еще не вышла из состояния шока, только что упомянула, ссылаясь на твои слова, будто деньги принесла тебе торговля предметами культа…
– Собственно, как было четко оговорено в уставе нашего товарищества с ограниченной ответственностью, корпорация в основном занималась скупкой и продажей предметов культа, а также посредническими операциями в торговле этими товарами. Думаю, я неплохо справлялся со своими
