булыжник мостовой. Полицейские между тем делали вид, будто готовы перерезать им горло.
– Эй, постойте! – крикнул Кендрик, подбегая.
– Сэр, отвернитесь, не показывайте им лицо, и, пожалуйста, больше ни слова! – сказал полицейский, пообещавший скоро вернуться.
– Мне необходимо задать вам вопрос.
– Позже, сэр! Позже… Не при свидетелях. – Полицейский кивнул в сторону скорчившихся террористов.
– Но они наверняка не понимают английского! – настаивал Кендрик.
– Еще как понимают, сэр! – вмешался второй полицейский. – Между прочим, мы для вас как-никак власть, и вы обязаны беспрекословно выполнять наши распоряжения. Вам это понятно, сэр?
– Понятно! – Эван кивнул.
– Тогда возвращайтесь туда, где мы вас оставили!
– Идите, идите, сэр! Я сейчас вернусь, – сказал первый полицейский. – Вот только отправим этих субчиков туда, где их ждут не дождутся, и я к вашим услугам.
Кендрик повернулся и зашагал. Он и десяти шагов не сделал, когда раздался душераздирающий вопль. Кендрик обернулся и остолбенел.
Террорист, что помоложе, выхватив у полицейского нож, перерезал себе горло – от уха до уха.
– Идиот! – заорал второй полицейский. – Тоже мне мученик нашелся. Зачем ты сделал это, болван?
Вопрос остался без ответа, ибо террорист был мертв. Кровь заливала юное лицо. Его дружка била крупная дрожь. Он тупо смотрел на бездыханное тело и покачивал головой.
Ну вот, подумал конгрессмен девятого округа штата Колорадо, наконец довелось стать свидетелем джихада – гибели во имя веры.
– Быстро уходите, сэр, – сказал первый полицейский. – Здесь вам оставаться опасно, а нам необходимо предпринять кое-какие срочные меры, да и этого… – он покосился на скорчившегося террориста, – нужно отправить кое-куда. Человека, который вас уже ждет, зовут эль-Баз. На рыночной площади возле старинной портовой крепости есть пекарня, где продают апельсиновую пахлаву. И там вам объяснят, как его найти.
– Значит, сейчас я иду прямо в сторону порта…
– Да, сэр! Идите быстрей, не задерживайте нас! В порту две крепости. Возле той, что южнее, есть рыночная площадь…
– Найду! – Эван оборвал полицейского, ударившегося в длительные разъяснения. – Вы не ответили на мой вопрос.
– Времени в обрез, сэр! Уходите же…
– Я и шагу не сделаю, пока не получу ответа на вопрос. Учтите, вам придется объясняться с султаном, – пригрозил Кендрик.
– Какой еще вопрос? – вмешался второй полицейский.
– Куда вы собираетесь его отправлять? – Кендрик кивнул на безучастно раскачивающегося террориста.
– В тюрьму, куда же еще! – рявкнул второй полицейский.
– И много там таких?
– Не считал. Может, сто, возможно, меньше…
– И все из посольства?
– Понятия не имею. А теперь уходите! Как говорится, идите и не оглядывайтесь.
Кендрик зашагал прочь. Шел и размышлял. Сначала он найдет человека по имени эль-Баз. С его помощью обзаведется документами и только потом приступит к решению главной задачи своей жизни. Махди он найдет! Найдет и уничтожит во что бы то ни стало.
Эван хорошо знал город. Скоро остался позади квартал, известный под названием Харат-Вальят. Энергичной походкой он шагал в сторону рыночной площади Сабат-Айнуб. Красивое название! В вольном переводе с арабского означает «корзина с виноградом». Архитектурное решение площади тоже не лишено изящества, несмотря на причудливые вкрапления стилей – раннего арабского, португальского, персидского, индийского и современного западного. Вся это изысканность однажды поблекнет, пришел к выводу Кендрик, и вновь подтвердится истина о непостоянстве всех и всяких особенностей, привнесенных в любую культуру завоеваниями и завоевателями.
Он вышел на просторную площадь. В ее центре журчал фонтан. Струи воды падали на мраморную статую шейха в развевающихся одеждах, по всей видимости, устремленного вперед. В никуда…
Внимание Кендрика привлекли группы туристов. Удивительно! Ходят, бродят, щелкают фотоаппаратами, абсолютно безразличные к хаосу, к беспорядкам в американском посольстве. Снуют торговцы-арабы, предлагают сувениры. Похоже, все, что происходит в прежде миролюбивом Маскате, вне их понимания.
Кендрик обвел взглядом площадь. Вывеску «Апельсиновая пахлава» он увидел сразу. Крошечная лавчонка.
– Ваши люди, как всегда, правы, – сказала темноволосая молодая женщина в элегантном черном костюме, изящной шляпке и с миниатюрным фотоаппаратом в руке. Сделав несколько снимков Эвана Кендрика в момент, когда он входил в пекарню на рыночной площади Сабат-Айнуб, она убрала фотоаппарат в сумку и обратилась к низкорослому вальяжному арабу средних лет: – А на базаре его все-таки заметили?
– Как будто бы да! Во всяком случае, обратили внимание на мужчину, который бежал вслед за полицейскими. Странно, конечно, потому что обычно бегают от полицейских, – сказал агент-осведомитель, не сводя глаз с пекарни.
– Так видели его там или нет?
– Дело в том, что никто не видел, куда он потом подевался. Конечно, все были потрясены случившимся, то есть я хочу сказать, что истеричные люди склонны к сбивчивости в изложении фактов. Новое, как известно, возбуждает, старое забывается…
– Вы просто великолепны! – Женщина мило улыбнулась. – И ваши люди тоже.
– Стараемся,
– А при чем тогда пекарня? – спросила Калейла. – Есть какие-либо соображения на этот счет?
– На этот – никаких! Лично я не терплю пахлаву. Мед, скажу я вам, прямо-таки льется ручьем. А евреи обожают это кушанье. Вы, конечно, знаете!
– При чем тут евреи? Я, к примеру, тоже люблю.
– В таком случае и он, и вы, и все забыли, какую кашу однажды заварили турки.
– Не думаю, что объект наведался в пекарню ради пахлавы. И уж тем более не ради экскурсов в историю турецкой версии относительно происхождения египтян и израильтян.
– И это говорит дочь Клеопатры? – улыбнулся осведомитель.
– Дочь Клеопатры никак в толк не возьмет, о чем, черт побери, говорите вы! К вашему сведению, я просто пытаюсь кое в чем разобраться.
– В таком случае не лучше ли начать с армейской машины, которая после салята ждала объект в паре кварталов севернее его отеля. Это имеет, на мой взгляд, существенное значение.
– Чепуха! Наверное, у него есть друзья среди военных.
– В Маскате,
– Ну и что?
– А то, что офицеры дважды в месяц подвергаются ротации, то есть их переводят из города на пограничные посты вдоль границы с Южным Йеменом.
– Ну, переводят и переводят… Что в этом такого?
– Я хочу сказать о двух вещах. Во-первых, я считаю, что это просто невероятное совпадение, когда объект по прошествии пяти лет с легкостью находит старинного приятеля в гарнизоне, который каждые две недели подвергается ротации.
– Мало ли что! Необычное совпадение, но вполне возможное. А какое ваше второе соображение?
– Второе соображение полностью исключает упомянутое первое. Дело в том, что в эти дни ни одна
