прошел через гостиную к двери, ведущей в отделанный камнем коридор, потом посмотрели друг на друга и пожали плечами. Через несколько мгновений конгрессмен вернулся. В руке он сжимал бумагу с телексом. Лицо его было взволнованным.
– Они сделали это! – воскликнул он.
– Кто и что сделал? – поинтересовался Вайнграсс.
– Банк. Вы помните этот пятидесятимиллионный кредит, который Гринелл и его воровская шайка в Калифорнии назначили для того, чтобы подкупить меня?
– Боже мой! – встрепенулась Калейла. – Они не могли оставить его без движения!
– Конечно, не могли. Он был ликвидирован в тот момент, как Гринелл покинул остров.
– И что? – спросил Мэнни.
– В наш век сложных телекоммуникаций то и дело сталкиваешься с компьютерными ошибками. Вот и произошла одна из них. Не было получено записи об аннулировании. Кредит продолжается, его лишь перевели в сестринский банк в Берне с новым, закодированным номером счета. Вот и все.
– Но ведь они не заплатят! – предположил Вайнграсс.
– Эти деньги поступят на счет их резервов, которые в десять раз больше пятидесяти миллионов.
– Они будут драться за них, Эван, – решила Калейла.
– И предстанут перед швейцарским судом? Почему-то в этом я сильно сомневаюсь.
Вертолет «Кобра» без всякой маркировки летел над пустыней на высоте чуть менее пятисот футов. Эван и Калейла, изнуренные почти двадцатишестичасовым пребыванием в воздухе и торопливым перемещением по замаскированным дорогам на земле, сидели рядом. Оба спали. Рашад – положив голову на плечо Кендрика, тот – уронив свою на грудь.
Человек в подпоясанном хаки без всяких знаков различия вылез из кабины, подошел к ним и потряс руку Эвана:
– Мы прибудем через пятнадцать минут, сэр.
– О? – Кендрик поднял голову, мигнул, затем широко раскрыл глаза, пытаясь прогнать сон. – Спасибо. Я сейчас разбужу мою подругу.
– Можешь не стараться, – громко сказала Калейла, не двигаясь. – Но я все равно буду спать до самой последней минуты.
– Ладно, но я не буду. Не могу.
– Мужчины, – хмыкнула агент из Каира, поворачивая голову в другую сторону. – Никакого контроля, – добавила она с закрытыми глазами.
– Мы будем держать вас в курсе, – сказал офицер ВВС и горько засмеялся. Потом вернулся в кабину.
Прошло шестнадцать минут, и пилот заговорил по внутренней связи:
– Впереди вижу сигнальные огни. Пожалуйста, пристегните ремни, скоро посадка.
Вертолет замедлил ход и завертелся над землей, там, где фары двух машин светили друг на друга. Затем медленно опустился на обозначенную площадку.
– Выходите как можно быстрее, пожалуйста, – продолжил пилот. – Нам надо немедленно выбраться отсюда.
Они едва сошли с металлической лестницы на землю, как «Кобра», взревев, поднялась в ночное небо. Затем развернулась, взметнув под собой песок, и помчалась на север, быстро набирая скорость. Шум вертолета постепенно растворялся в темноте, а в свете автомобильных фар появился молодой султан Омана. Он был в просторных брюках, трикотажную футболку с надписью «Нью-Ингленд пейтриотс», которая была на нем в ту ночь, шестнадцать месяцев назад, когда он встречался в пустыне с Эваном, на сей раз заменила белая рубашка с открытым воротом.
– Можно сначала скажу я, о’кей? – спросил он, как только Кендрик и Рашад подошли ближе.
– О’кей, – ответил Эван.
– Первая реакция всегда не бывает слишком умной, вы с этим согласны?
– Согласен.
– Но ведь предполагается, что я – умный, не так ли?
– Так. Только не разыгрывайте из себя адвоката. Единственный бар, который вам довелось посетить, – это когда вы с Мэнни были в Лос-Анджелесе.
– А что, этот лицемерный израильский орех…
– По крайней мере, вы не сказали «еврей».
– И не сказал бы. Мне не нравится, как это слово звучит. Может, не нравится даже больше, чем «грязный араб»… В любом случае Мэнни и я не посещали слишком много баров в Лос-Анджелесе, да и вообще во многих не были.
– О чем вы хотите сказать, Ахмат?
Молодой правитель глубоко вздохнул и быстро проговорил:
– Сейчас я знаю всю эту историю и чувствую себя проклятым идиотом.
– Всю историю?
– Я знаю все. Про эту толпу в «Инвер Брасс», про бандитов из запасного фонда Боллингера, про ублюдка Хаменди, которого мои королевские саудовские братцы в Рияде должны были казнить в тот самый момент, когда его поймали… про весь этот «восковой шар». Я должен был понять, что вы не можете поступить так, как мне поначалу подумалось. «Группа Кендрика» против гнилого араба, это не для вас и никогда не было для вас… Мне очень жаль, Эван. – Ахмат выступил вперед и обнял конгрессмена из девятого округа Колорадо.
– Я готова расплакаться, – прокомментировала его действия Калейла, улыбаясь в свете автомобильных фар.
– А ты, каирская тигрица! – закричал султан. Отпустив Кендрика, он взял руки Рашад в свои. – Знаешь, а у нас родилась девочка. Наполовину американка, наполовину оманка. Тебе это не кажется знакомым?
– Я знаю. Но мне не разрешали связаться с тобой…
– Мы понимаем.
– Но я так тронута. Ведь вы назвали ее Калейлой.
– Если бы не ты, Калейла Первая, не было бы Калейлы Второй… Ну пойдемте, надо ехать. – Они пошли к лимузину султана, и Ахмат обернулся к Эвану. – А вы прекрасно выглядите для парня, которому пришлось пройти через такое.
– Для старика я быстро исцелюсь, – заметил Кендрик. – Расскажите мне, Ахмат, кто поведал вам всю эту историю, весь этот «восковой шар»?
– Пейтон, Митчелл Пейтон, из ЦРУ. Ваш президент Дженнингс позвонил мне и любезно, но настойчиво попросил меня выслушать этого человека. Мне показалось, Дженнингс довольно-таки обаятельный тип, не так ли?.. Хотя я не уверен, он не знает всего того, что мне рассказал Пейтон.
– Почему вы так считаете?
– Не знаю, просто сложилось такое ощущение. – Молодой султан остановился возле машины и посмотрел на Эвана. – Если вы сможете осуществить задуманное, мой друг, вы сделаете для Среднего Востока и для нас в заливе гораздо больше, чем все дипломаты в десяти Организациях Объединенных Наций.
– Мы постараемся. Но только с вашей помощью.
– Она у вас есть.
Бен-Ами и человек под кодовым именем Голубой шли по узкой улочке к базару Эль-Кабир в поисках уличного кафе. На них были опрятные темные деловые костюмы, вполне соответствующие их бахрейнским визам, согласно которым они являлись администраторами английского банка в Манаме. Наконец, увидев разместившееся на тротуаре кафе, пробрались к нему через толпу и уселись, как им было велено, за самый ближний к улице столик. Через три минуты к ним присоединился высокий мужчина в белых одеждах и арабской повязке на голове.
– Вы уже заказали кофе? – спросил Кендрик.
– Никто не подходил, – ответил Бен-Ами. – Такая суетливая ночь. Ну как вы, конгрессмен?
– Называйте меня Эваном или, еще лучше, Амалем. Я здесь, и это некоторым образом отвечает на ваш вопрос.
