– Где Амаль Фейсал? – произнес он не слишком громко. – Где доктор? – повторил он громче.
– Я здесь, – ответил Фейсал.
– Мы одни?
– Сейчас да.
– Сколько времени я здесь?
– Почти час…
– О господи! А который сейчас час?
– Четыре пятнадцать утра.
– С ума сойти! Надо торопиться…
– Куда, позвольте узнать?
– Сначала уберите лед! В конце концов, я не рыба и не протухну. До рассвета осталось часа полтора, а еще столько дел! Что у меня с глазами? Уберите компресс!
Амаль Фейсал выполнил пожелание Кендрика. Тот сел, а затем спрыгнул на пол.
– Доктор, а что с плечом? – Эван покосился на бинты.
– Ничего страшного. Через неделю заживет. Пара перевязок, и рана затянется.
– Никаких перевязок! Нужно срочно организовать мой побег из тюрьмы.
– Вы что, сошли с ума?
– Я, доктор, в здравом уме и твердой памяти. Срочно звоните Ахмату! Расклад такой. Меня и еще двух- трех арестантов тюремная администрация переводит в другую тюрьму, где будет вестись следствие. По дороге мы выбиваем заднюю дверь полицейского фургона. Петли, естественно, держатся на соплях, прошу прощения. У вас есть фотографии террористов, тех, что в камере?
– Разумеется.
– Принесите. Я скажу, кого отобрать для побега.
– Полнейший бред! – воскликнул Фейсал.
– Полнейший здравый смысл! – парировал Эван. – Там, в камере, есть террорист, который поможет мне выполнить задуманное. Звоните Ахмату. Доведите до его сведения то, что я вам изложил.
Амаль Фейсал смотрел на Кендрика не мигая.
– Ну что вы стоите столбиком? Тащите мне фотографии и звоните Ахмату. Я должен вернуться в камеру через двадцать минут, а через десять минут пусть нас увезут.
Султан Омана, как всегда, в слаксах и в футболке с надписью «Нью-Ингленд пейтриотс», сидел за письменным столом и, прижав к уху трубку, разговаривал по телефону:
– Что ж, это большая удача, Фейсал! Да смилуется над нами Аллах!
– Он сказал, что вы этого ожидали.
– Ожидал – чересчур сильно сказано, старина! Надеялся – больше подходит.
– Великий султан, я выхаживал вас, когда вы болели. И в детстве, и в юности. А помните, как я вас подбадривал?
Ахмат засмеялся:
– Безумная неделя в Лос-Анджелесе? Когда я женился?
– У нас с вами была договоренность. Ваш отец так ничего и не узнал!
– Хотите сказать, я вам чего-то недоговариваю?
– Не скрою, пришла в голову эта мысль.
– Хорошо, старина, я…
Неожиданно отворилась дверь, и вошли две женщины. Одна блондинка, вторая – шатенка. На блондинке был накинут халат, полы которого едва сходились на округлом животе. Это была его беременная жена. Шатенку звали Калейла.
– Нашему общему знакомому, доктор, – продолжал говорить Ахмат, – нужна помощь, а кто в состоянии оказать ее, кроме султана? Все будет так, как он сказал. Но задержите его возвращение в камеру на пятнадцать или двадцать минут, пока не появятся два моих офицера полиции.
– Ваши двоюродные?
– Думаю, пары полицейских будет вполне достаточно, друг мой.
Последовала короткая пауза.
– А что, Ахмат, слухи подтвердились?
– О чем это вы? Ни слухи, ни сплетни меня не интересуют.
– Говорят, вы мудрый не по годам…
– Глупость какая-то, – бросил султан.
– Он сказал, что вам не мешало бы расширить свой кругозор, дабы «соответствовать своему положению». Это его слова.
– Не зацикливайтесь на всякой чепухе, доктор. Просто держите меня в курсе. – Ахмат протянул руку к кнопочному телефонному аппарату, набрал несколько цифр. Через пару секунд сказал: – Прошу прощения. Знаю, что разбудил, но вынужден побеспокоить вас. Поезжайте в тюрьму. Амаль Бахруди… Помогите сбежать. С рыбой. – Он повесил трубку.
– Ахмат, что случилось? – спросила жена и быстро пошла к нему.
– Бобби, ходи, пожалуйста, помедленнее. До родов осталось всего шесть недель, а ты бегаешь бегом.
– Это уж чересчур! – сказала Роберта Олдридж-Яменни и обернулась к Калейле. – Не находишь? Этот спортсмен еле поспевал за мной в Бостонском марафоне, а теперь учит меня, как вынашивать ребенка!
– Королевское семя, Бобби! – улыбнулась Калейла.
– Королевское! Боже ты мой! Пеленки – один черт! Спроси мою мать, она за шесть лет выносила четверых из нас. Дорогой, что случилось?
– Наш американский конгрессмен кое с кем задружился в тюремной камере. Устраиваем ему побег.
– Получилось! – Калейла засмеялась.
– Твоя идея, – сказал Ахмат.
– Но она ему пришла в голову!
– Какое это имеет значение! Главное, чтобы события не заставали врасплох. Извини, Калейла, я даже с тобой не поздоровался. Жаль было вытаскивать тебя в такой час, но ты ведь не хочешь оставаться в стороне.
– Упаси боже!
– Как тебе удалось выйти из отеля в четыре утра?
– Благодаря Бобби. Но имей в виду, наша репутация при этом никоим образом не пострадала.
– С ума сойти! – Ахмат взглянул на жену.
– Великий султан, – произнесла нараспев Бобби. Сложив ладони, она поклонилась и заговорила с бостонским акцентом: – Эта милая леди, она же куртизанка из Каира, она же тонкий намек на толстые обстоятельства, – жена султана провела ладонями по своему выпяченному животу, – она же подруга жены высокопоставленного лица, бросившего на время свою беременную жену, вызывает всеобщее расположение и одобрение. – Женщина поклонилась Калейле. – А вы, милая леди, ежели дотронетесь до великого султана, я выцарапаю вам глаза.
– Этого вы можете не опасаться, дорогая, – с притворной серьезностью сказала Калейла. – Но хорошо, что предупредили.
– Да ладно, вы обе! – прервал их Ахмат.
– Нам надо все время смеяться, – заметила его жена. – Иначе, думаю, мы спятим и начнем бредить.
– Бредовое безумие! – кивнул Ахмат. – Калейла, а что твой приятель? Этот английский бизнесмен?
– У него алкогольное безумие, – ответила Калейла. – Сидит в баре отеля и обзывает меня последними словами.
– Не самое плохое, что могло случиться с вашим прикрытием.
– Да уж, действительно! Нашелся другой покровитель, предложил более высокую цену… Чего так упиваться?
– А наши патриоты, уважаемые коммерсанты, по-прежнему ждут не дождутся, чтобы я в расстройстве улетел на Запад, по-прежнему верят, что ты работаешь на них?
