по вопросу, касающемуся ваших прямых обязанностей.
– Здравствуйте вам! О моих обязанностях никому ничего не известно, так что проехали…
– Фрэнк, он еще сказал кое-что такое, что я вынуждена была написать на листочке, потому как это абракадабра и я ничего не поняла.
– Ну, выкладывай!
– Сейчас прочитаю. Тут у меня фонетика сплошная.
Свонн перевел дыхание и, вытянув губы трубочкой, набрал в грудь воздуха. Ничего себе заявочка! Вот какие ныне конгрессмены пошли… Ну-ну!..
– Айви, отправь его сюда, вниз, да под конвоем непременно! Сечешь?
– А то!
Спустя минут семь сержант морской пехоты распахнул дверь в кабинет Свонна, пропуская вперед посетителя. Входя, тот успел кивком поблагодарить охранника, закрывавшего дверь.
Свонн не без опасения поднялся из-за стола. Внешний вид визитера совершенно не соответствовал имиджу члена палаты представителей. А он на своем веку как-никак их повидал немало! Нет, это же надо! Какая-то охотничья куртка, вся в жирных пятнах, брюки мятые, грязные. Не конгрессмен, а турист какой-то! Будто пару месяцев только и делал, что кашеварил у костра. Заявиться в таком виде, да еще и в сапожищах! Если это розыгрыш, то явно неуместный.
– Конгрессмен? – произнес он с вопросительной интонацией, протягивая руку.
– Эван Кендрик, мистер Свонн, – ответил гость, обмениваясь рукопожатием. – Я первый срок в палате, от девятого округа штата Колорадо.
– Ну конечно, девятый от Колорадо… – протянул Свонн. – Прошу прощения, я-то подумал было…
– Извиняться должен я, – прервал его Кендрик, – за свой непрезентабельный вид. На лбу-то у меня не написано, кто я и что я, мистер…
– Позвольте заметить, конгрессмен, – не дал ему договорить Свонн, – у меня тоже не написано, однако вы проявили определенную осведомленность, как это ни странно…
– Понял! К вашему сведению, мистер Свонн, впервые избранные конгрессмены наследуют весьма осведомленную канцелярию, – заметил Кендрик многозначительно. – Моя секретарша, к примеру, в курсе, с кем можно обсудить круг вопросов, входящих в компетенцию госдеповского оперативника и…
– Мистер Кендрик, – оборвал его Свонн, – думается, не совсем корректно употреблять здесь это расхожее словечко, поскольку…
– Уроки, которые я брал у самой жизни, позволяют мне употреблять это слово именно в таком укороченном варианте. Во всяком случае, мне нужен не просто сотрудник Госдепа, занимающийся рутинной текучкой Ближнего и Среднего Востока, а, скажем, специалист по юго-западному региону Востока, владеющий свободно литературным арабским и десятком диалектов, а это не кто иной, как вы, мистер Свонн. И вот я беседую с вами.
– Однако! Полагаю, вам пришлось потрудиться…
– Вам тоже, – отозвался Кендрик, покосившись на стопку распечаток на столе у оперативника. – Но так или иначе, вы ведь поняли, что я не просто так, а то бы меня здесь не было.
– Тут вы правы, – согласился Свонн. – А что, вы действительно в состоянии оказать нам помощь?
– Этого я не знаю. Должен был предложить ее, вот и все!
– Ничего себе ответ! Тогда почему должны?
– Разрешите присесть?
– Да, пожалуйста! – Свонн жестом предложил Кендрику сесть в кресло у журнального столика, сам вернулся на свое место за рабочим столом. – Извините, что сразу не предложил, просто я вымотан предельно. Итак, конгрессмен, какие побуждения вынудили вас явиться сюда? Времени для пустопорожних разговоров у нас нет, дорога каждая минута. Не имею ни малейшего представления, насколько важно то, что вы намерены предложить, но, если события в Омане для вас действительно дело первостепенной важности, тогда почему вы так долго к нам собирались?
– Я ничего не знал, вернее, был в полном неведении относительно захвата заложников в Маскате.
– В это трудно поверить! Неужели конгрессмен от девятого округа штата Колорадо проводил каникулы в бенедиктинском монастыре?
– Не совсем так…
– А как у вас обстоят дела с манией величия? Знаете арабский, что, в общем-то, редкость… Словом, проявить активность в момент, когда мы все стоим на ушах, пожалуй, нелишне, хотя бы ради мелкотравчатых политических амбиций, а?
Кендрик застыл. На лице не дрогнул ни один мускул, но глаза мгновенно поменяли цвет и стали стальными.
– Давайте без оскорбительных намеков, хорошо? – сказал он с расстановкой.
– Давайте! И пожалуйста, смените тон разговора. Убиты одиннадцать наших сограждан. Восемь мужчин и три женщины… Двести тридцать шесть человек вот уже более трех недель ожидают со дня на день казни. Я спрашиваю, действительно ли вы можете помочь, а вы отвечаете мне, что не знаете. Я, заметьте, считаю подобный ответ оскорбительным для сотрудников нашего отдела, которые работают дни и ночи без сна и отдыха. Вы что, желаете в момент национального кризиса поработать у нас консультантом? Полагаете, в девятом округе Колорадо после этого перед вами начнут снимать шляпы?
– Начнут, когда узнают обо всем…
Свонн уставился на Кендрика и замолчал. Он смотрел на него во все глаза, не зная, что подумать. Кендрик, Кендрик… Знакомая фамилия, черт бы его побрал! Свонн взял карандаш и написал в отрывном календаре: «Кендрик»…
– Начнут, когда узнают, говорите? – Он обрел наконец дар речи.
– Мистер Свонн, вы в стрессовой ситуации, и я никоим образом не собираюсь ее усугублять. Если между нами возникла какая-то недоговоренность, давайте ликвидируем ее. Допустим, вы решите, что я могу пригодиться. Предположим, я соглашаюсь… Но, заметьте, я дам согласие только при условии письменной гарантии моей анонимности. Никто не должен знать, что я был здесь. Короче, я никогда не разговаривал ни с вами, ни с каким-либо вашим сотрудником.
Свонн откинулся на спинку стула, потер подбородок.
– А ведь я вас знаю, – тихо произнес он.
– Ошибаетесь! – возразил Кендрик. – Мы с вами не встречались.
– Расскажите что-нибудь о себе, конгрессмен, – попросил Свонн.
– Начну, пожалуй, с событий восьмичасовой давности, поскольку считаю необходимым объяснить, почему я не появился у вас три недели тому назад. Дело в том, что я шел на байдарке-одиночке вниз по реке Колорадо. Это маршрут пятой категории сложности. Представляете, каньоны, водопад Лава-Фоллз и все такое. Целый месяц понадобился, чтобы добраться до штата Аризона, где оборудован базовый лагерь для таких, как я. Там мне и стало известно о захвате террористами нашего посольства в Маскате.
– Получается, целых четыре недели вы жили в отрыве от цивилизованного мира. И часто вы это практикуете?
– Каждый год, – ответил Кендрик. – Это уже стало традицией. И я иду по воде всегда один.
– Интересно! Допускаю, что в течение целого месяца вы способны ни о чем не тревожиться, но вы же политический деятель и у вас есть избиратели!
– Я не политический деятель, вот что! – Кендрик позволил себе растянуть губы в ироничной улыбке. – А избиратели у меня появились совершенно случайно, уж вы мне поверьте. В общем, как только я услышал по приемнику о событиях в Маскате, я сразу же примкнул к цивилизованному миру. Гидросамолетом добрался до Флагстаффа, попытался вылететь чартерным рейсом в Вашингтон, но была глубокая ночь, и оказалось, что уже поздно получать разрешение на полет. Но нежданно-негаданно подвернулся рейс до Феникса, до знаменитой Солнечной долины, а там я успел на самый ранний рейс до Вашингтона. Хорошо, что из самолета можно позвонить по телефону. Да здравствует цивилизация! Я поговорил со своей секретаршей, еще кое с кем, отдал необходимые распоряжения. Кстати, в самолете я и побрился, но вот переодеться, к сожалению, было не во что, а тратить время по поездку домой я был не вправе. Может, от меня вам пользы как от козла молока, но я сразу решил, что просто обязан предложить свою помощь.