– Опомнись! – В голосе молодого султана слышались злость и сарказм. – Полагаю, что под «ними» ты подразумеваешь парней из тысяч семей, которые под дулами ружей маршируют в лагеря, пригодные разве что для свиней. Свиней, а не людей! Боже милосердный, мистер Всезнайка, знаменитый своей честностью американец! Если я говорю как один из них, черт побери, то сожалею об этом! И скажу тебе, о чем я еще сожалею: что дошел до этого так поздно. Сегодня я понимаю гораздо больше, чем вчера.
– А это еще значит?
– Повторяю. Читай свои газеты, смотри свое телевидение, слушай свое радио. Вы, тупые и самодовольные народы, готовитесь уничтожать ядерным оружием всех грязных арабов, чтобы больше не бороться с нами? Или собираетесь предоставить эту честь вашим закадычным дружкам в Израиле, которые так или иначе говорят вам, что делать? Просто дадите им бомбы?
– Да перестань же, Ахмат! – воскликнул Кендрик. – Эти израильтяне спасли мне жизнь!
– Ты чертовски прав, спасли, но ты подвернулся им случайно! Ты был всего лишь мостиком к тому, ради чего они сюда прилетели.
– О чем ты говоришь?
– Да ладно, скажу, потому что больше никто тебе не скажет и материал не опубликует. Им было совершенно наплевать на тебя, мистер Герой. То подразделение прибыло сюда, чтобы вытащить из посольства одного человека – агента МОССАДа, высокопоставленного стратега, изображавшего натурализированного американца, работающего по контракту с Госдепартаментом.
– Господи, – прошептал Эван. – Вайнграсс знал?
– Если и знал, то держал рот на замке. Он заставил их отправиться за тобой в Бахрейн. Вот как они спасли тебе жизнь! Это не было запланировано. Им наплевать на всех и вся, кроме них самих. Эти евреи! Совсем как ты, мистер Герой.
– Да выслушай же меня, Ахмат! Я не несу ответственности за то, что случилось здесь, что напечатали в газетах, что передают по телевидению. Это самое последнее, что я бы…
– Чушь собачья! – перебил молодой выпускник Гарварда и султан Омана. – Ни о чем таком не передали бы без тебя. Я узнал то, о чем не имел ни малейшего понятия. Да кто же они, эти агенты вашей разведки, наводнившие мою страну? Кто все эти связные, с которыми ты вступал в контакт?
– Мустафа, например!
– Он убит. Кто тайно ввез тебя в страну, не информируя об этом меня? Меня! Я управляю этим проклятым местом; так у кого же еще есть такое право? Я что, какая-нибудь дерьмовая пешка в игре?
– Ахмат, Ахмат, я ничего не знаю об этом. Я знал только, что должен попасть туда.
– А я что, случайно подвернулся? Мне нельзя было доверять?.. Конечно нет, ведь я – араб!
– Теперь ты несешь чушь. Тебя охраняли.
– От чего? От американо-израильского заговора?
– Ох, ради бога, остановись! Я ничего не знал об агенте МОССАДа в посольстве, пока ты сейчас не рассказал мне. Если бы знал, то сказал бы тебе! И раз уж об этом зашла речь, мой порывистый юный фанатик, я не имею никакого отношения к лагерям беженцев или семьям, марширующим туда под дулами ружей…
– Все вы имеете к этому отношение! – закричал султан Омана. – Один геноцид за другим, но у нас-то нет ничего общего с этим! Прочь!
Связь прервалась. Хороший человек и хороший друг, который способствовал спасению Кендрика, ушел из его жизни. Так же как улетучились теперь и его планы вернуться в ту часть мира, которую он нежно любил.
Прежде чем показаться на публике, Эван должен был выяснить, что произошло, кто допустил это и почему! С чего-то нужно было начинать, и он решил, что этот «кто-то» Госдепартамент и человек по имени Фрэнк Свонн. Конечно, лобовая атака на Госдепартамент исключается. В момент, когда он назовет себя, сработают сигналы тревоги. Пока что, поскольку лицо Эвана все время, до тошноты часто, крутят по телевизору и половина Вашингтона ищет Кендрика, каждое его движение должно быть тщательно продуманным. Первым делом: как связаться со Свонном так, чтобы ни он сам, ни его сотрудники об этом не знали? Его офис? Эван вспомнил. Год назад он вошел в приемную Свонна, разговаривал с его секретаршей, передав для ее шефа несколько слов по-арабски, чтобы сообщить о важности своего визита. Она тогда скрылась в другом кабинете, а спустя десять минут они со Свонном беседовали в подземном компьютерном комплексе. Та секретарша была не только квалифицированной, но, похоже, и очень надежной, как, очевидно, большинство секретарей в коварном Вашингтоне. И поскольку эта надежная секретарша очень хорошо осведомлена о некоем конгрессмене Кендрике, с которым она беседовала год назад, на нее вполне мог подействовать кто-то другой, также надежный по отношению к ее боссу. И все-таки стоит попытаться. Это единственное, что Кендрик сейчас смог придумать. Он поднял трубку и дождался ответа хриплого менеджера мотеля «Три медведя».
– Консульская служба, приемная директора Свонна, – ответила наконец секретарша.
– Привет, это Ральф из разведки, – начал Кендрик. – У меня есть кое-какие новости для Фрэнка.
– Да кто это?
– Все в порядке, я друг Фрэнка. Только хотел ему сказать, что во второй половине дня, возможно, состоится межведомственное совещание…
– Как, еще одно? Ему оно не нужно.
– Что у него с расписанием?
– Перегружено! До четырех он на конференции.
– Ну, если Фрэнк не хочет, чтобы его снова поджаривали на решетке, может, ему стоит взять короткий день, сесть в машину и рано поехать домой?
– Он? В машине? Да мой шеф скорее прыгнет с парашютом в джунгли Никарагуа, но не рискнет принять участие в дорожном движении Вашингтона.
– Знаете, что я имею в виду? Обстановка здесь довольно напряженная. Его могут насадить на вертел.
– Он и так на нем вертится с шести утра.
– Я только пытаюсь выручить приятеля.
– На самом деле у него назначен визит к врачу, – сказала вдруг секретарша.
– Правда?
– Ну да, сейчас. Спасибо, Ральф.
– Я никогда вам не звонил.
– Конечно нет, дорогуша. Просто кто-то из Департамента разведки сверял расписания.
Эван стоял в толпе людей, ждущих автобус на углу Двадцать первой, откуда был хорошо виден вход в здание Госдепартамента. После разговора с секретаршей Свонна он покинул мотель и быстро поехал в Вашингтон, ненадолго заскочив в торговый центр в Александрии, где купил темные очки, широкополую брезентовую рыбацкую шляпу и неяркую полотняную куртку. 3.48 пополудни. Если секретарша все так же надежна, то Фрэнк Свонн, заместитель директора Консульской службы, выйдет из огромных стеклянных дверей через десять-пятнадцать минут.
Он так и сделал, в спешке повернув в 4.03 налево от автобусной остановки. Кендрик выбрался из толпы и бросился за человеком из Госдепартамента, держась в тридцати футах позади него и гадая, на какой вид транспорта сядет не водящий машину Свонн. Если собирается идти пешком, то Эван остановит его в каком- нибудь месте, где они смогут поговорить без помех.
Свонн не собирался идти пешком. Кажется, намеревался сесть на автобус, идущий на восток по Вирджиния-авеню. Он присоединился к другим людям, неуклюже поспешающим вниз по улице к остановке. Кендрик заторопился, нельзя допустить, чтобы директор Консульской службы сел на этот автобус. Он подошел к Свонну и тронул его за плечо.
– Привет, Фрэнк, – сказал почти весело, снимая тесные очки.
– Как? Это ты? – вскричал пораженный Свонн, заставив вздрогнуть стоящих поблизости ожидающих.
Двери автобуса в это время с шумом распахнулись.
– Я, – признал Эван спокойно. – Думаю, нам лучше поговорить.
– Боже милосердный! Вы, должно быть, с ума съехали!
