– Да, гораздо лучше, – и, вопреки советам своей дорогой почившей матери, Мо решил воспользоваться ситуацией и развить успех, пренебрегая правдой. – Но должен заметить, что это была моя ошибка, а не ваша.
– Как это? – спросил дальнобойщик, который уже мыл руки.
– Честно говоря, я спрятался за дверью, чтобы понаблюдать за женщиной, от которой пытаюсь сбежать – если вы меня понимаете.
Личный врач Панова рассмеялся, подставив руки под сушилку.
– А кто же этого не поймет? Это вечная история рода человеческого, приятель! Они хватают вас в свои лапы, они визжат, и вы не знаете, что вам делать, они кричат – и вот вы у их ног. Хотя у меня все по- другому. Я женился на настоящей европейке, улавливаешь? Она не очень хорошо говорит по-английски, но она благодарная… Отличная мать, отличная жена и до сих пор возбуждает меня своим видом. Не то что эти чертовы принцессы вон там.
– Это очень интересное, даже интуитивное, наблюдение, – сказал психиатр.
– Это что?
– Ничего. Но я все еще хочу выбраться отсюда так, чтобы она меня не увидела. У меня есть деньги…
– Подожди с деньгами. Которая?
Оба подошли к двери, и Панов приоткрыл ее на несколько дюймов.
– Она вон там – блондинка, что постоянно смотрит то сюда, то на входную дверь. Похоже, она волнуется…
– Вот черт, – перебил невысокий водитель. – Это жена Бронка! Она сбилась с курса.
– С курса? А кто такой
– Он работает на восточных маршрутах, но не здесь.
– Думаю, пытается от него скрыться.
– Точно, – согласился спутник Мо. – Я слышал, что она шалила и даже не брала деньги за это.
– Вы ее знаете?
– Черт возьми, да. Я был пару раз у них на барбекю. Он готовит отличный соус.
– Мне надо
– Да, но поговорим об этом потом.
– Где?
– В моем грузовике. Красный полуприцеп с белыми полосками, как флаг. Он прямо перед входом, чуть справа. Иди за кабину и не высовывайся.
– Она увидит, как я выйду.
– Нет, не увидит. Я подойду к ней и слегка припугну. Скажу, что о ней трещат все радиоприемники и телевизоры, а Бронк направляется на юг в Каролину – по крайней мере, так я слышал.
– Не знаю, как мне вас благодарить!
– Например, воспользовавшись теми деньгами, о которых ты столько говоришь. Хотя мне много не надо. Бронк настоящее животное, и я чувствую себя возродившимся христианином.
Коротышка направился к двери, чуть не припечатав Панова к стене во второй раз. Мо наблюдал, как его друг-конспиратор приблизился к даме, протянул свои конспираторские руки и обнял старую приятельницу, а потом начал что-то быстро говорить – женщина смотрела на него во все глаза, словно находясь под гипнозом. Панов выскочил из туалета, пробежал через вход в закусочную и бросился к огромному грузовику в красно-белую полоску. Задыхаясь, он забежал за кабину – его грудь тяжело вздымалась – и стал ждать.
Неожиданно жена Бронка вылетела из кафе, ее платиновая шевелюра причудливо развевалась за ней, пока она неслась к своему ярко-красному автомобилю. Спустя мгновение после того, как она прыгнула внутрь, взревел двигатель, и она помчалась на север на глазах пораженного Мо.
– Как ты тут, приятель, и где ты, черт возьми?! – крикнул невысокий незнакомец, который не только ловко остановил кровотечение, но и спас его от маниакально настроенной чужой жены, чьи параноидальные настроения брали начало в желании отомстить и чувстве вины.
«Не делай этого, кретин!» – подумал про себя Панов и подал голос:
– Я здесь… приятель!
Спустя тридцать пять минут они доехали до окраины неизвестного города, и дальнобойщик остановился перед торговым рядом, протянувшимся вдоль шоссе.
– Тут ты найдешь телефон, дружище. Удачи.
– Вы уверены? – спросил Мо. – Насчет денег, я имею в виду.
– Конечно, я уверен, – ответил невысокий человек из-за баранки. – Две сотни долларов – это неплохо, даже может быть, что я их и заработал, – но больше уже ни к чему, это отдает продажностью, не так ли? Мне раз пятьдесят предлагали заняться перевозкой такого, что мне не по нраву, и знаешь, что я им сказал?
– Что вы им сказали?
– Сказал, чтобы шли мочиться против ветра вместе со своей отравой. Пусть все летит обратно и прямо им в глаза.
– Вы хороший человек, – сказал Панов, спускаясь на тротуар.
– Я должен компенсировать кое-что из прошлого. – Дверь кабины захлопнулась, и огромный грузовик рванул вперед, а Мо повернулся и стал искать телефон.
–
– Я
– Не переживай. Мы так и подумали. Нам надо знать, где ты находишься. Не забывай, они тебя тоже ищут.
– Хорошо, хорошо… Погоди-ка! Тут через улицу какая-то аптека. На вывеске написано «Battle Ford’s Best» [88], это поможет?
На другом конце линии в Виргинии послышался вздох.
– Да, поможет. Если бы ты был добропорядочным гражданином и имел представление о Гражданской войне, а не был полным ничтожеством, то и сам бы все понял.
– Что все это значит?
– Иди на старое поле сражения у Спуска Форда. Это национальная достопримечательность, там везде указатели. Вертолет будет через тридцать минут, и не вздумай
– Ты знаешь, как обидно тебя слушать? А ведь это
–
Борн вошел в «Пон-Рояль» и тут же направился к ночному портье, вытащил пятисотенную банкноту и без лишних движений вложил ее в руку служащего.
– Меня зовут Симон, – улыбнулся он. – Меня какое-то время не было. Для меня что-нибудь есть?
– Сообщений нет, мсье Симон, – последовал тихий ответ, – но снаружи расположились двое – один на улице Монталамбер, другой на дю Бак.
Джейсон вытащил бумажку в тысячу франков и протянул ее портье.
– Я плачу за такие зоркие глаза, и плачу хорошо. Так держать.
– Конечно, мсье.
Борн направился к лифту с медными ручками. Поднявшись на свой этаж, он стремительно преодолел пересекающиеся коридоры и вошел в номер. Ничего не изменилось; все осталось на тех же местах, где было до его ухода, за исключением того, что постель оказалась прибранной. Постель. О боже, ему нужен отдых, нужен сон. Больше так не может продолжаться. Что-то происходило внутри него – не хватало сил, не хватало дыхания. А ему было необходимо и то и другое, причем как никогда раньше. О господи, как же
