отнести это к моим чудачествам.
– Отлично. А что потом?
– Берись за работу, полевик. Я хочу, чтобы ты к завтрашнему утру уже тряхнул в этом городке нескольких человек.
– К завтрашнему утру?.. Это мне не под силу.
– Ты справишься. Разве ты не Санта-Алекс, король теневых операций!
– Скажешь тоже, черт побери! Я уже потерял сноровку.
– Это легко восстанавливается, как секс и езда на велосипеде.
– А ты? Что будешь делать ты?
– После того как повидаюсь с Кактусом, собираюсь снять номер в отеле «Мэйфлауэр», – ответил Джейсон Борн.
Кулверт Парнелл, отельный магнат из Атланты, чья двадцатилетняя карьера в гостиничном бизнесе вылилась в назначение его главным смотрителем Белого дома, раздраженно швырнул трубку телефона на рычаг, одновременно делая своим похожим на каракули почерком шестую по счету заметку в деловом блокноте. Вступив в должность и тут же начав перетряску обслуживающего персонала Белого дома, Кулверт поменял сразу всю административную верхушку, состоявшую из благородных дамочек, ничего не смыслящих в политической дифференциации списков официальных приемов по форме номер 1600. После этого, ужасно удивившись и разозлившись, он обнаружил, что находится на ножах со своим первым помощником, дамой средних лет, также происходящей из благородных, закончившей один из этих пижонских западных колледжей и, что хуже всего, весьма популярной в вашингтонском высшем свете особой. Эта эксцентричная мадам вдруг решила связаться с некой труппой танцоров, ля-ля-ля, вперед- назад, и потребовала на это деньги. А они там все пляшут полуголыми или, может быть, в чем мать родила. Конечно, ей приятно лупить зенки на таких вот мужиков.
– Дерьмо собачье! – приглушенно прорычал разъяренный Кулверт, зачесывая назад обеими руками остатки волос. После этого он снова снял трубку и быстро нажал на панели четыре кнопки. – Дай-ка мне Рэдхеда, сладенькая, – промурлыкал он в трубку, утрированно преувеличивая свой джорджийский выговор.
– Да, сэр, – вежливо отозвалась секретарша. – Он на другой линии, но я вызываю его. Не вешайте трубку, мистер Парнелл.
– До чего же ты хороша, малышка, что тот персик.
– Ох, что вы, спасибо. Не вешайте трубку.
Так-то оно лучше, рассудил про себя Кулверт. Подслащенная конфетка – это не то, что постоянное гавканье. Эта сучка, его первая помощница, могла бы поучиться у него, как ей обуздать свой южный гонор. Она-то разговаривает так, будто дантисты залепили все ее долбаные зубы каким-то быстросхватывающимся цементом.
– Это ты, Кулл? – плавное течение мыслей в голове Парнелла прервал голос Рэдхеда в трубке. Кулверт, не торопясь, дописал очередную пометку в блокноте.
– Ты офигительно прав, сынок. У нас проблема с приемом этого нового французского посла! Эта мадам-фрикасе опять взялась за свое. Я уже отправил приглашения нашим ребятам с Уолл-стрит, а она сказала, что мы должны сразить французишек этим веселеньким па-де-де-кордебалетом и фигли-мигли, и добавила, что она и
– Забудь про это, Кулл, – прервал его Рэдхед. – Тут, похоже, наклевывается что-то большее, чем твои танцоры, и я даже не разберу, что к чему. Какая-то дрянь.
– О чем это ты?
– Когда мы были в Сайгоне, ты слышал о чем-нибудь или о ком-нибудь по имени Снейк Леди?
– Леди с замечательными глазами. Нет, не слышал. А что такое?
– Парень, с которым я только что говорил, обещал перезвонить через пять минут. Так вот, похоже, он угрожал мне. Точно так и звучало – он грозил мне, Кулл! Он говорил о Сайгоне, подразумевая что-то ужасное, случившееся там, повторил имя Снейк Леди несколько раз и как будто ждал, что я сейчас рвану в кусты.
– Отправь этого сукиного сына ко мне! – неожиданно заорал Парнелл. – Я уже знаю, о чем он говорит! Это все моя слюнявая сучка, моя первая помощница – она и есть Снейк Леди! Дашь этому слизняку мой номер и скажешь, что я все знаю про это дерьмо!
– А мне-то хоть можешь рассказать, Кулл?
– Какого черта, Рэдхед, ты же сам там был… Мы затеяли там пару-тройку игр, ну, этих мини-казино, в которых нескольких придурков из Штаба раздели почти догола. Но скажи мне, на что еще солдатам бабки? Саван себе заказывать, что ли? Гораздо лучше было им сидеть в наших чистеньких комнатках за столиками, чем слоняться без дела по улицам… Нет, Рэдхед, похоже, что эта пижонка, так называемая первая помощница, думает, что она раздобыла что-то на меня, и поэтому-то и действует через тебя, ведь все знают, что мы приятели… Скажи этой погани, пусть он звонит мне, а я уж разберусь с ним. Суну его носом прямо в эту суку. От дьявол, она еще пожалеет! Она вылетит отсюда вместе со своими васильками- дергунчиками!
– Хорошо, Кулл, я скажу ему о тебе, – ответил Рэдхед, известный еще как вице-президент Соединенных Штатов, и повесил трубку.
Через пять минут телефон зазвонил снова. Парнелл схватил трубку. В ухо ему заговорщически зашептали:
– «Снейк Леди». У нас неприятности, Кулверт.
– Ну уж нет, слушай сюда, бобовая голова, я сейчас скажу тебе, у кого могут быть неприятности! Она ведь не женщина, она – сука! Может, один или два из сорока или тридцати ее слабосильных мужьев когда и продули свои легкие денежки в Сайгоне, но всем тогда было на это плевать и теперь плевать тоже. Особенно одному морскому полковнику, в любое время дня и ночи знающему толк в хорошем покере, в это утро, между прочим, сидящему в Овальном кабинете. И еще ты, мошонка без яиц, если он узнает, что вы с ней стараетесь опоганить храбрых ребят, пытавшихся немного расслабиться в перерывах между схватками в этой неблагодарной войне…
В Вене, штат Виргиния, Александр Конклин опустил трубку.
Председатель Федеральной комиссии по торговле Альберт Армбрустер громко выругался, когда ему пришлось выключить душ, чтобы разобрать, что ему кричит жена, приоткрывшая дверь наполненной паром ванной.
– Что за дьявол, мамуля? Могу я спокойно принять душ без твоего нытья?
– Похоже, это Белый дом, Ал! Знаешь, как там говорят – тихо, спокойно, а дела-то все срочные.
– Черт! – рявкнул председатель комиссии, распахивая стеклянную дверь и голышом направляясь к телефону на стене.
– Это Армбрустер. В чем дело?
– Дело требует вашего внимания, председатель.
– Это по поводу президентского приема?
– Нет, мы надеемся, что туда это никогда не дойдет.
– Кто вы, черт побери?
– Кто-то, настолько же озабоченный происходящим, насколько озабоченным вскоре станете и вы. После всех этих лет… О боже!
– Озабоченным? Чем? О чем это вы?
– «Снейк Леди», мистер председатель.
– Ох, боже мой!
Армбрустер мгновенно оставил напористый тон и запаниковал. Наконец он овладел собой, но было уже слишком поздно.
