припоминая… Алекс? «Я постучу один раз». Джейсон тихо подошел к двери и прижался ухом к деревянной панели.
– Кто там?
– Открывай, черт возьми, а то меня сейчас заметят! – судя по голосу за дверью, Конклин уже кипел от ярости. Борн распахнул дверь, и отставной разведчик, прихрамывая, ворвался внутрь, отбросив трость в сторону с таким видом, будто она ему больше не понадобится.
– Похоже, ты уже совсем потерял сноровку, – продолжал он, усаживаясь в кресло. – Я уже минут пять барабаню в дверь.
– Я не слышал.
– Дельта услышал бы. Джейсон Борн – тоже. А Дэвид Вебб не слышит ничего.
– Через пару дней ты и следов Дэвида Вебба не найдешь.
– Рассказывай. Хотелось бы чего-то посерьезней обычной твоей болтовни.
– А ты что здесь делаешь? В такой-то час? Кстати, сколько сейчас времени?
– Я распрощался с Кассетом на шоссе в 3.20. Но с тех пор много путешествовал. Продирался сквозь кусты и карабкался через ограду.
– Ого?
– Вот так. Через ограду. А ты попробуй-ка проделать это с моей-то ногой… Знаешь, в колледже, я помню, выиграл забег на пятьдесят ярдов.
– Воспоминания в сторону. Что произошло?
– Ох, и снова я слышу Вебба…
– Что произошло? И кто этот Кассет, о котором ты столько говоришь? Ты работаешь с ним?
– Он единственный из тех, кому я доверяю в Лэнгли. Только ему и Валентино.
– Так ты скажешь мне наконец, кто это такие?
– Они аналитики, но честные и прямые ребята.
– Ну тогда в чем же дело?
– А в том, что настали такие времена, что мне хочется послать все ко всем чертям…
– Алекс, переходи к делу. Скажи, зачем ты пришел сюда?
Конклин бросил на Дэвида быстрый взгляд, после чего наклонился, поднял свою трость и яростно сжал ее.
– Я получил досье на наших филадельфийцев.
– И поэтому ты здесь? И что там на них?
– Нет, дело совсем не в них. Это интересная информация, но основная причина моего визита другая.
– Так назови ее! – воскликнул Джейсон, постепенно теряя терпение. Он присел в кресло у окна, не ожидая услышать ничего хорошего. – Наш высокопрофессиональный коллега не станет бросаться на ограды вокруг частных владений в три часа утра и с его-то ногой без особых на то причин.
– Причины у меня были.
– Уповаю на то, что ты хоть когда-нибудь расскажешь мне о них. Ну?
– Это Де Соле.
– Кто еще такой?
– Де Соле из Лэнгли.
– Все еще не понял.
– Главный манипулятор из Лэнгли. Ничего нигде не случается и не начинается без его ведома. Все проходит через его руки.
– Я все еще в тумане.
– Мы в глубоком дерьме.
– И об этом я тоже в курсе.
– Снова Вебб.
– Сделай несколько глубоких вдохов и соберись с мыслями.
– Ладно, дай хоть дух перевести.
Конклин решил оставить свою трость в покое и прислонил ее к подлокотнику кресла.
– Знаешь, я никогда не доверял грузовым лифтам. Поэтому всю дорогу до твоего этажа я шел по лестнице.
– Потому что мы в дерьме?
– Да.
– Из-за Де Соле?
– Точно, мистер Борн. Стивен Де Соле. Человек, который держит палец на всех кнопках всех компьютеров в Лэнгли. Он один способен раскрутить всю машинку и если захочет, то может засадить твою старую деву тетку Грейс в тюрьму как провокатора.
– И что в итоге?
– Он связан с Брюсселем. С Тигартеном в НАТО. Кассет разузнал в верхах, что их прямая связь, о которой говорил наш посол в Лондоне, идет именно через Де Соле. Для этого имеются специальные компьютерные коды, позволяющие получать доступ к информации в обход всех существующих паролей.
– Что это означает?
– Кассет еще ничего не знает, но он чертовски зол.
– Много ли ты ему рассказал?
– Только минимум. Сказал, что я прорабатывал некоторые варианты и случайно всплыло имя Тигартена, и, мол, это больше похоже на накладку, чем на то, что мы собираемся дискредитировать его. Но я все равно хочу знать, с кем в Управлении он может связаться, подозревая, что это Питер Холланд. Я попросил Чарли осторожно прощупать это предположение.
– Надеюсь, конфиденциально и без имен.
– Сто раз да. Кассет самый сметливый парень в Лэнгли. Больше я ему ничего не говорил. Он обещал разобраться. Теперь и у него появилась дополнительная головная боль.
– Что он собирается предпринять?
– Я просил его пару дней ничего не делать, и он согласился. Но не более. Через сорок восемь часов он собирается разобраться с Де Соле.
– Не стоит, – ровным голосом сказал Борн. – Что бы эти люди ни прятали, мы можем использовать это для столкновения их с Шакалом. Использовать это для того, чтобы выманить Шакала, так же как и они использовали меня тринадцать лет назад.
Конклин задумчиво опустил взгляд на пол, затем снова поднял голову и посмотрел на Борна.
– В основе этого может лежать его самомнение, не так ли? – спросил он. – Чем больше самомнение, тем больше страх…
– Чем крупнее наживка, тем больше рыба… – закончил Джейсон. – Много лет назад ты говорил мне, что гонор Карлоса так же силен, как его голова, благодаря чему он и продержался так долго в своем бизнесе. Это тогда оказалось правдой, и это остается правдой до сих пор. Если мы сможем заставить кого-то из правительственных шишек послать ему письмо с просьбой заняться мной, убрать меня, то он клюнет на это, выпрыгнув из воды по пояс. И знаешь почему?
– Я уже сказал. Самомнение.
– Именно. Но и это еще не все. Это еще и уважение к его персоне у окружающих, заработанное Шакалом за двадцать лет непрерывной работы, начиная с Москвы. Он уже сделал себе несколько миллионов, но его клиентами всегда были наиболее неотесанные чурбаны на земле. При всем том страхе, который он вызывает, он обычный психопат. Он не оброс за свою жизнь легендами и славой, а только накопил презрение к людям, и в конце концов оно должно переполнить чашу его терпения и подтолкнуть к опасной черте. Тот факт, что через тринадцать лет он вдруг взялся сводить со мной счеты, только подтверждает мою гипотезу. До сих пор я остаюсь для него насущной проблемой, и мое убийство – тоже, потому что я являюсь продуктом нашей разведки и нашего государства. Единственное, что он хочет, так это доказать, что он лучше нас всех, вместе взятых.
– Похоже, что дела обстоят именно так. Кроме того, он до сих пор верит, что ты можешь его
