Ультиматум Борна

поговорить.

– Нет времени, Мо. Я вижу, что лимузин этого жирного кота подкатывает к подъезду его дома. Мне пора приниматься за работу.

– Джейсон!

Трубка молчала.

Спустившись по металлическим ступеням трапа реактивного авиалайнера на землю аэропорта Блэкбурн, Монтсеррат, под жаркое карибское солнце ступил Брендан Патрик Пьер Префонтейн. Местного времени было три часа пополудни. Толстые пачки долларов в его карманах очень и очень помогали ему сохранять присутствие духа. Чрезвычайно примечательным, по мнению Префонтейна, являлся тот факт, что именно наличие денег вселяло в него чувство покоя и безопасности. Самое главное, продолжал твердить он себе, – это помнить, что мелкие купюры, его сдача, десятки и двадцатки, лежат в правом переднем кармане брюк, и ни в коем случае не ошибиться, чтобы не предъявить на свет пачку сотенных, дабы никто из окружающих не принял его за богатого туриста. Он всегда старался держаться в тени и быть как можно более неприметной и случайной фигурой. Пребывая в подобном образе, он собирался как можно более непринужденно задавать на территории аэропорта весьма важные вопросы о женщине с двумя детьми, прибывшей на частном самолете прошлым утром.

Это и многое другое привело к тому, что он ощутил нарастающее беспокойство, когда совершенно потрясающая негритянка, клерк у стойки иммиграционного контроля, переговорив предварительно с кем-то по телефону, повесила трубку и сказала, обращаясь именно к нему:

– Не будете ли вы так добры, сэр, проследовать со мной?

Ее прекрасное лицо, живой и звонкий голос ничуть не умерили волнение судьи. Ибо красота и грация приглашающей его куда-то девушки совершенно не исключали последующий за этим суровый прием.

– Что-то не в порядке с моим паспортом, юная леди?

– Не сказала бы, сэр.

– В таком случае в чем дело? Почему бы вам попросту не проштемпелевать мой паспорт и не позволить мне пройти?

– Все ваши печати уже на месте, и проход разрешен, сэр. С этим нет проблем.

– Тогда зачем, собственно?..

– Пожалуйста, пройдемте со мной, сэр.

И они прошли к стеклянному кубическому сооружению с табличкой на стеклянной же двери, которая оповещала всех желающих, что здесь находится сам «Начальник иммиграционной службы». Прекрасная сотрудница иммиграционного сервиса предупредительно открыла дверь, еще раз улыбнулась и жестом предложила пожилому человеку войти внутрь. Префонтейн последовал приглашению, внезапно опасаясь возможности обыска и обнаружения при нем денег, воображая при этом все возможные вытекающие из этого ужасы. Он не знал, который из островов вовлечен в сферу наркобизнеса, но если этот – один из подобных, то тысячи баксов в его карманах моментально поставят его под подозрение. Пока негритянка пересекала стеклянный кабинет и передавала низкорослому, коренастому начальнику иммиграционной службы его паспорт, в голове судьи с огромной скоростью складывались и рассыпались варианты разнообразных объяснений. Девушка наградила Брендана последней, самой ослепительной улыбкой и вышла за дверь, осторожно прикрыв ее за собой.

– Мистер Брендан Патрик Пьер Префонтейн, – провозгласило официальное лицо, прочитывая написанное в паспорте.

– Совершенно верно, – вежливо, но не без некоторого достоинства ответил Брендан. – Вместо «мистер» обычно ставится «судья», хотя, вероятно, в данной ситуации это неважно, если я не ошибаюсь, как вы считаете? Должно быть, это следствие ошибки одного из моих младших служащих. Я обязательно разберусь с ним по возвращении домой, и если это он, то ему придется несладко.

– О, совсем нет, сэр… судья, – возразил, выговаривая фразы с четко выраженным британским акцентом, темнокожий чиновник, форменный костюм на массивном теле которого был натянут, как кожа на барабане. Он торжественно поднялся из кресла и протянул через стол руку: – В действительности если кто ошибся, так это, по всей видимости, я.

– Прекратите, полковник, мы все подчас совершаем промахи.

Брендан пожал протянутую ему руку:

– Насколько я вас понял, я могу идти? У меня здесь намечена встреча…

– Именно это он и говорил!

Брендан высвободил руку из крепкого иммиграционного пожатия.

– Прошу прощения?

– Это я должен перед вами извиниться. Естественно, полная конфиденциальность.

– Что-что? Не могли бы вы объясниться?

– Мне ясна приватность вашего визита, – продолжал негр, произнося слово «приватность» как «приуатноссь». – Ваш знакомый предупредил нас об этом, в связи с чем мы считаем своим долгом оказать вам полное содействие во всех службах Ее Величества.

– Все это чрезвычайно похвально, бригадир, но боюсь, что я так ничего и не понял.

Начальник иммиграционной службы продолжил объяснения, зачем-то при этом понизив голос:

– Сегодня утром прибыло одно очень известное лицо, вам известно об этом?

– Я не сомневаюсь, что высокопоставленные люди часто посещают ваши прекрасные острова. Кстати, меня именно поэтому и пригласили сюда.

– О да, приуатноссь!

– Да, конечно, приуатноссь, – согласился бывший судья, размышляя про себя о том, все ли у начальника дома. – Не могли бы вы выражаться чуточку пояснее?

– Естественно. Он сказал мне, что ему предстоит встретиться здесь кое с кем. С неким коллегой или товарищем, у которого он должен получить консультации. Однако после непродолжительного приема в очень ограниченном, избранном кругу приглашенных и без прессы, естественно, он был препровожден прямо к трапу самолета, вылетевшего на соседний остров, что, само собой, помешало ему совершить столь желанную для него конфиденциальную встречу. Теперь, я надеюсь, ситуация прояснилась?

– Как Бостонская гавань в бурю, генерал.

– Очень хорошо. Я понимаю. Приуатноссь… В связи с вышеизложенным весь наш штат был оповещен о том, что друг известного лица может разыскивать его на территории аэропорта, анонимно, разумеется.

– Да, конечно. – «Совсем спятил», – промелькнуло при этом в голове Брендана.

– Имея в виду такую возможность, – продолжил чиновник, с трудом сдерживая триумф, – я, в свою очередь, предположил, что друг известного лица также мог прилететь на наш остров для рандеву.

– Отличная догадка.

– Просто немного логики. Следующей осенившей меня мыслью было проверить списки пассажиров прибывающих рейсов, имея в виду преимущественно первый класс, соответствующий социальному статусу друга известного лица.

– Живой пример ясновидения, – пробормотал судья. – И вы выбрали меня.

– Ваше имя, уважаемый мистер! Пьер Префонтейн!

– Моя благоверная покойная мать, без сомнения, оскорбилась бы, узрев в этом упущение «Брендана Патрика». Так же как и французы, ирландцы очень щепетильны в таких вопросах.

– Но вы с ним родственники. Я сразу же понял это!

– Действительно?

– Пьер Префонтейн!.. Жан-Пьер Фонтейн. Видите ли, я специалист по иммиграционной процедуре, можно сказать, эксперт, я изучал методы многих стран. Ваше имя для меня великолепный пример, глубокоуважаемый судья. Волна за волной иммигранты прибывали в Штаты, где это сопровождалось смешением наций, рас и языков. В процессе ассимиляции имена многих иммигрантов изменились, полностью или частично, по их желанию или по вине измученных огромным количеством работы клерков. Но корни фамилий часто сохранялись, что и произошло с вами. Семейство Фонтейн превратилось в Префонтейн, а человек, с которым так стремилось встретиться наше известное лицо, есть не кто иной, как член