Ровесница Мишеля. На два дня позже родилась, чем он, того же года. И зовут, не поверишь…
– Неужто Мишель?! – догадался я.
– Да, представь! У жгучих коренных итальянцев – блондинка дочь! Ты себе можешь такое представить?
– Не очень. Гены играют, наверно.
– Да какие гены! Это все высший промысел! Короче, с первого дня мой Мишель подружился с их дочкой. Они были так похожи, потянулись сразу друг к дружке… Все думали, что они брат и сестра! Амма любила их обоих одновременно на коленях держать. Усадит их рядышком после даршана и целует, обнимает… – Моя собеседница шмыгнула носом и полезла в карман за салфетками. – Я же с первого взгляда узнала, что это мои дети, мои нерожденные дети…
Кристина вдруг начала рыдать в голос. Мишель по-прежнему сидел в воде по плечи и пускал пузыри, наклоняя лицо в волну. Я молчал. Моя собеседница, бурно отплакавшись, казалось, впала в прострацию и сидела, равнодушно глядя перед собой.
– Ну, и что было дальше? – подал я наконец голос.
– Да… я отвлеклась, задумалась, пардон. Итальянцы эти скоро уехали. Я пыталась с ними сблизиться, но они меня терпеть не могли. Им претило мое общество и общество Мишеля, мои рассказы про аборт… И все почему? Гнилая западная цивилизация, предрассудки, комплексы. Они сказали, что больше наши дети никогда не увидятся. Они не понимают, что натворили!
В последней реплике Кристина перешла на нервный крик. Ее глаза вспыхнули лихорадочным огнем.
– А ты сама тут чем живешь? Что делаешь? – решил повернуть разговор я.
– А, сейчас лечусь в основном, – махнула рукой Кристина обреченно, – у меня хронический гепатит. Сейчас, кстати, острая фаза. Были всякие амебы, черви, паразиты. Ты знаешь, они тут у всех. Может, и сейчас есть – не знаю. Я чем только не переболела за последние годы. Наверно, по мне можно медицину изучать. Не знаю, сколько еще протяну. Сейчас вот пью очень сильные китайские таблетки. В одном монастыре посоветовали.
– А что будет дальше с Мишелем?
– Понятия не имею. Вырастет как-нибудь. Все дети растут.
– В Румынию назад не собираешься?
– А зачем? Вся Индия – мой дом. Я везде езжу делаю, что хочу. Тут – свобода. Я задыхаюсь в городах.
– Но ребенку надо учиться, общаться… Ты посмотри на него: ему четыре года, а он не говорит еще! Только мычит.
– Это все тоже западные предрассудки – школа, университет, прочая чушь. Жизнь всему сама научит. Ничего с ним не случится, вырастет здесь, будет свободной творческой личностью, такой же, как я… Тут много таких детей.
Ребенок в воде закашлялся. Кристина и бровью не повела. Я встал, вошел в воду и взял Мишеля на руки. Он был синеватого оттенка Кришны и весь дрожал.
– Замерз же!
– Ничего! – махнула рукой Кристина. – Пусть привыкает. Я его так закаляю. А то болеет все время. То кишечник, то кожа, то еще что-нибудь. Я просто замучилась. Он должен быть ребенком природы, а я с ним вожусь все время. Только лечу. Когда сама не болею…
– А живешь-то ты на что?
– По-разному. Вот картинки рисую. Посылаю в Европу в разные журналы. Когда берут – хорошо платят. Экзотика – это сейчас модно, особенно когда она прямо отсюда. Можно несколько месяцев жить с одного рисунка. А так всякие мужчины помогают. У них обычно у самих денег нет, но когда видят Мишеля… И почему его все жалеют, не пойму… Еще у меня есть бойфренд в Таиланде. Когда тут все надоедает, мотаемся туда на пару месяцев. Но там жарковато, климат дурной и дорого все.
– Ты мальчишку-то отдай все-таки в школу!
Кристина пожала плечами и закурила самокрутку из марихуаны. Я посадил ребенка на камень рядом с ней и встал:
– Мне пора. Пока.
– Может, заглянешь вечером? Я тут недалеко в гестхаусе комнатенку снимаю…
– Вряд ли.
– Как знаешь! – Она удивилась и обиделась.
Я ушел. Но еще долго вспоминал Кристину и Мишеля. Мне было как-то не по себе. Потом в Индии я видел много таких детей. И мне их было жаль – до дрожи.
Тем же вечером на улице я встретил пьяную развязную Кристину в компании еще более пьяного индуса. Она меня не узнала. Потом я встречал ее неоднократно в разных городах Индии. Менялись только ее партнеры. А Мишель по-прежнему одиноко бегал рядом, играя с прутиками, камнями и сердобольными туристами, как маленькая собачонка.
Облазив в течение нескольких дней окрестности Ришикеша, я решил разыскать Ашота, о котором мне рассказал в Малане абориген Костя.
Чем мне нравится Индия, это тем, что, зная только имя человека, тем не менее, можно его в любом месте довольно легко разыскать. Вот и Ашот оказался персонажем, довольно известным в Ришикеше. Несколько человек сразу сказали мне, что видели его совсем недавно. Судя по тому, с каким выражением о нем рассказывали, он тоже был местной достопримечательностью. Мне сообщили, что он живет недалеко от Лакшман Джулы, где я уже неоднократно бывал. Я направился в туда, выяснил, что Ашот снимает домик на вершине горы, километрах в двух от городка. Поднявшись по крутой вьющейся тропе наверх, вскоре я уже стучал в тяжелую деревянную дверь. Даже снаружи было видно, что здесь живут европейцы: около домика было чисто убрано, в горшках стояли цветы герани.
На стук вышла симпатичная высокая молодая женщина лет тридцати пяти. Увидев меня, она немного настороженно улыбнулась:
– Вы к нам?
– Я хотел бы увидеть Ашота.
– А вы кто такой?
– Федор из Москвы. В Малане познакомился с Костей, который Ананда. Он велел Ашоту привет передать, когда в этих краях буду.
Женщина мгновенно просияла и жестом пригласила войти.
– Ашот, тут к тебе от Костика посланец прилетел! Да проходи, не стесняйся!
По индийским обычаям я снял обувь у порога и вошел в дом. Внутри все тоже было очень чисто и со вкусом сделано, как будто не в Индии оказался. Из глубины дома ко мне вышел гладко выбритый объемный мужчина лет пятидесяти. Он радостно улыбался:
– От Костика? Вот так неожиданность! Как он там? Жив курилка?
– Еще как! Бхагавадгиту с местными изучает!
– Похоже на него. Да ты садись, Федор, не стой. Марина, приготовь нам чай на террасе. Вечер сегодня хороший.
Мы пили великолепный травяной чай из сверкающих, чистых чашек за деревянным столом на небольшой терраске. Отсюда открывался восхитительный вид на горы.
– Не страшно тут жить вам в полном одиночестве?
– Нет, наоборот – хорошо! – мечтательно произнес Ашот. – Жили мы и в Дели, и в Бомбее. Клоака! Теперь вот захотелось тишины. Не без приключений, конечно. Ремонт почти весь пришлось самому делать. А то индусы трубы водопроводные провели, а насос украли. И с электрикой напортачили… К счастью, у меня строительный опыт имеется, справился.
– Вы давно здесь?
– Я уже лет десять точно. Марина – четыре года. А с Костиком мы в Малане познакомились. Я специально к нему приезжал, послушать, как он Бхагавадгиту толкует. Это редкий дар – так проникнуть в священный текст.
– От него местные без ума. Я был потрясен!
– Да уж, кто еще этим безбожникам что растолкует, да еще и бесплатно! Только просветитель наш
