Я медленно произнес:
– Я опоздал? А что случилось с пресловутым Джи Би Пенроузом?
– Это я – Пенроуз. Большинство людей зовут меня Джи Би. Вы можете называть меня мисс Пенроуз. Я ждала до пяти минут двенадцатого, потом пошла купаться. – Она прошла в спальню, а я наконец-то выпил свой первый глоток виски.
Но через несколько секунд она вернулась уже без солнцезащитных очков, вытирая отдельные места маленьким полотенцем для рук.
– Вы не слишком рано начинаете пить – для пилота?
Я кивнул.
– У вас может быть вполне резонный повод для возмущения, если я числюсь в вашей платежной ведомости.
Она задумчиво посмотрела на меня. Когда она сняла очки, стало видно, что у нее четкие черты лица, маленький острый подбородок, немного слишком тонкий нос, немного слишком крупный рот, умные голубые глаза. Очень подвижное лицо; его выражение могло меняться от подозрительного до усмешки весом в мегатонну, любое из этих выражений не казалось неуместным и все они принадлежали одному и тому же лицу.
– Очень хорошо, – она кивнула. – Я бы выпила 'чинзано' со льдом – в холодильнике в кухне должен быть лед.
Я вышел в холл, нашел кухню, холодильник и лед, принес все, задержавшись только, чтобы опустошить по пути мой собственный стакан. У меня было такое ощущение, что мне нужно, чтобы у меня в крови было еще что-то кроме крови.
Она сидела на диване возле своего чемоданчика, лениво вытирая полотенцем между ног и разглядывая какую-то бумагу. Я налил ей, налил себе второй стакан и протянул ей ее порцию. После этого я вытащил свою трубку и уселся на стол.
Немного погодя она сказала:
– Утверждают, что на острове вы лучший независимый пилот многомоторного самолета. Это верно?
Мне понравилось, как она использовала выражение 'на острове', она быстро освоила местную фразеологию.
– Так как больше никого нет, думаю, я лучший.
– Гм, – она протянула мне лист бумаги. – Это верная оценка ваших затрат?
Да, все было правильно. Там были указаны даже правильные цифры страховки и амортизации, что означало, что она должна знать, сколько я заплатил за самолет в качестве первого взноса. Ну, во всяком случае, в районе Палисадо это не было большим секретом.
– Почти правильно, – согласился я.
– Хорошо. Вам приходилось работать на киносъемках?
– Я возил нескольких киношников. Каждое лето тут ими буквально кишит. Они неплохо платят, но всегда не в той валюте.
Это не слишком увеличило мои шансы. Она холодно сказала:
– Я имею в виду настоящую работу по съемке фильма. Мы хотели бы, чтобы вы пилотировали самолет с кинокамерой.
Я нахмурился, выпустил клуб дыма и передвинул во рту чубук трубки.
– Давайте вернемся к началу: кто такие 'мы'?
Она изумленно посмотрела на меня.
– Боже мой, я думала, что уж это вы знаете.
– Я не светский человек, мисс Пенроуз. Просто давайте начнем с самого начала.
– Ну, вы слышали про Уолта Уитмора?
Наконец-то! Он должен был быть чуть моложе поколения Джона Уэйна и Гэри Купера, но начал работать в Голливуде в те времена, когда половина тех актеров еще была на коне. И остался в седле, когда большинство старичков сползло с коней, чтобы играть постельные сцены – и оказались профессиональными мертвецами прежде, чем успели сменить простыни. Критики пытались наградить его самыми различными прозвищами, начиная от Уитмора Всегда Одно Лицо до Самого Оригинального Обманщика, но за последние тридцать лет о нем приходилось писать по крайней мере дважды в год. В стране, где политиков выбирают за то, что они хорошо смотрятся верхом на лошади, человек, единственная профессия которого состоит в том, чтобы хорошо смотреться на лошади, не пропадет.
Я кивнул.
– Понимаю, кого вы имеете в виду.
– Сейчас он независим. Организовал собственную компанию, вкладывает в свои картины собственные деньги и получает доход в виде отчисления от прибылей. Сейчас он снимает здесь фильм 'Боливар Смит'. Вы об этом что-нибудь слышали?
– Нет, но не рассказывайте мне все; я попробую угадать сам. Он – американский наемник в стране, назовем ее скажем Амазонией, и крутые парни местного диктатора командуют им и помыкают, благородство честной крестьянской девушки производит на него огромное впечатление и он помогает крестьянам восстать и победить, и не берет за это никакой награды...
– Очень хорошо. – По ее лицу я видел, что почти что написал для них сценарий. – Вы могли бы много добиться в кинобизнесе, – проворчала она. – Может быть вы бы и не подошли нам как помощник третьего
