— Я караулю первым. А ты спи. Ты Трансформировалась, и тебе нужен отдых. Если что-нибудь случится, я дам тебе знать.
— Я люблю тебя, — вновь сказала Кейт. Ри негромко усмехнулся.
— Я это знаю. И тоже люблю тебя.
Душа Дугхалла растекалась вдоль тонкой нити энергии, пересекавшей весь известный ему мир и Вуаль за ним, а тело его пребывало в полутьме холодной походной палатки… окруженное почти полным безмолвием, смертельно уставшее и едва находящее в себе силы дышать. Тем не менее его сознание — его личность — глядела сейчас глазами могущественного Дракона на восхитительную серебристую розу, росшую в саду, где было великое множество этих белых цветов. Глаза Дракона не отрывались от розы, однако он не видел ее; пребывая в восторге, он уединился, чтобы насладиться великолепием момента.
Дугхалл мог бы исторгнуть Драконью душу из неправедно захваченного тела уже сейчас, однако столь праздничное настроение его жертвы сделало старого Сокола осторожным. При необходимости он мог позволить себе подождать миг-другой; опасность, грозившая ему, пока душа пребывала вне тела, была огромной, однако сведения, которые он мог получить от Дракона, оправдывали любой риск.
Поэтому Дугхалл старался ничем не смутить Дракона, и тот так и не заподозрил, что в голове его объявился кто-то другой. Дугхалл видел, как перебирает он в уме картины долгожданного будущего — словно невеста, разглядывающая свадебные шелка и подарки. Видел он и платиновую сферу, плавающую в густой изумрудно-зеленой жидкости, пока какой-то человек заканчивал регулировку. Дракон называл это устройство машиной бессмертия и нисколько не сомневался в том, что отладка механизма будет закончена именно сегодня. Кроме того, Дугхалл извлек из памяти Дракона изображения сложных агрегатов, уже размещенных на башнях Древних, что высились посреди города… именно этими механизмами, как он понял, Драконы интересовались, расспрашивая Яна с Хасмалем, когда те изображали торговцев. Все важнейшие устройства уже стояли на своих местах. Можно было добавить еще кое-какие, однако их наличие не являлось обязательным.
И наконец Дугхалл был вознагражден за терпение: он увидел быстро промелькнувшее изображение Кейт и Ри… окровавленные и без сознания, они были помещены в тесные клетки, запертые замками и чарами. Восторги Дракона звенели в уме Дугхалла.
Дугхалл узнал все необходимое. И теперь он ворвался в тело Дракона, расширяясь и разворачиваясь… потеснив душу Дракона, он ослабил ее связи с краденым телом. И рыкнул, обращаясь к Дракону:
Хасмаль был недвижимым центром кружащей вокруг бури. Застывший, точно камень, он обратил свой взгляд внутрь себя, не размыкая связи и с внешним миром… едва дыша, почти не замечая людей вокруг, не произнося даже слова. Он сидел напротив Дугхалла, другого средоточия той же самой бури, и лишь иногда бросал взгляд на Аларисту, следившую за всеми зрительными стеклами, на Янфа и Джейма, переносивших указанные ею стекла к нему самому или Дугхаллу, и на добровольцев — убиравших каждое использованное крошечное зеркало. Но ни он, ни Дугхалл не двигались с места.
Медленно заполняли они зеркала душами Драконов. Прослеживая каждую из них по силовым линиям, соединявшим двоих Соколов с их врагами, они смотрели их глазами, в надежде увидеть что-нибудь, что могло бы поведать им о том, куда поместили Кейт и Ри, или о том, что случилось с ними. А после этого нужно было быстро задействовать чары, возвращавшие в тело его законного владельца, исторгавшие из плоти смертоносного захватчика-Дракона и отправлявшие его в уже ожидающее кольцо.
Однако Аларисте совсем не нравилось пропускать чуждую душу сквозь собственное тело, чтобы отправить ее в приготовленную ловушку; однажды она попробовала, и Дракон едва не вытеснил ее душу из плоти, овладев ею; спасло ее только то, что Дугхалл и Хасмаль были наготове во время этой попытки и, погрузив в ее тело талисман, соединенными усилиями изгнали чудовище. Ни Джейм, ни Янф не обладали достаточным мастерством, чтобы накладывать заклятия и посылать их на большое расстояние. Хасмалю же не хотелось взваливать всю тяжесть этой изнуряющей работы на плечи Дугхалла, хотя старик, вне всяких сомнений, принял бы ее.
Кожа Дугхалла приобрела пепельно-серый цвет, ногти его и губы побелели, а веки закрытых глаз покраснели от перенапряжения. Если Хасмаль просто трепетал, то Дугхалла била дрожь. Хасмалю казалось, что старик в конце концов не выдержит этой непрерывной битвы с невидимыми врагами, и тогда ему придется выручать Дугхалла. И в этом случае лишь он, Хасмаль, будет в состоянии продолжить уничтожение соединенных с талисманами Драконов, чтобы спасти Ри и Кейт.
— Ты обнаружила их? — спросил Янф у Аларисты. Краешком сознания Хасмаль уловил его вопрос и позволил этой малой части себя дождаться ответа. Все остальное внимание его было обращено к Дугхаллу, запиравшему в кольцо очередного из помеченных Драконов.
— Нет, их зрительные стекла по-прежнему остаются темными.
— А ты не видела их чьими-нибудь глазами?
— Пока нет. Но я надеюсь на это. Некоторые из помеченных все время передвигаются. Они встречаются с другими и проявляют признаки волнения. Я с трудом слышу, что они говорят: некоторые связи слабы. Один из них, по-моему, занят ворожбой и работает над каким-то предметом.
— Это плохо.
— Понимаю. И предмет этот беспокоит меня куда больше, чем все остальное.
Глаза Дугхалла наполнились влагой, боль исказила его лицо. Дыхание старого Сокола участилось, а доселе закрытые глаза вдруг распахнулись. Зубы его беззвучно оскалились, и встревоженный Хасмаль сконцентрировал все свое внимание на старике. Дракон яростно сопротивлялся, и Дугхалл, похоже, проигрывал битву.
Подцепив талисман покрытым воском кончиком пальца, Хасмаль выжидал. Пальцы Дугхалла согнулись крючьями вокруг крошечного зеркальца, стоявшего перед ним на полу. Хасмаль ждал, готовый вступить в битву… слова соединяющего заклятия уже были сказаны, смысл их оставался в его памяти, надлежало лишь произнести последнюю фразу.
— Вот так, — оскалился Дугхалл, и из груди его вырвалась световая спираль, сразу же начавшая погружаться в золотое кольцо.
— Стражи, приготовьтесь, — приказала Алариста, и солдаты, находившиеся в задней части палатки, обнажили клинки.
Хасмаль старался не замечать их, пытался не думать о том, для чего они вообще здесь присутствовали. Однако сейчас их мечи были направлены в сторону Дугхалла, и не видеть этого он уже не имел права. Душа, ушедшая в кольцо, могла и не принадлежать Дракону. Хасмаль и Дугхалл успели обсудить вероятность того, что кто-либо из Драконов сумеет изгнать их собственные души — и не в Вуаль, откуда, по мнению обоих Соколов, ее еще можно было бы извлечь, а в это не имеющее выхода Зеркальце. Если Дракон сумеет вытеснить душу одного из них в зеркало, она уже не сможет вернуться назад. Тогда Дракон получит в свое распоряжение его плоть… а ожидающим наготове солдатам придется убить чудовище, умертвив тело.
«Дай же знак, старик», — безмолвно молил Хасмаль. Солдаты смотрели на него, ибо лишь он один мог объявить тревогу ложной или приказать пронзить мечами тело Дугхалла.
Исходящий из груди старика поток света становился все ярче, и наконец сердцевина крошечного зеркальца вспыхнула. Внутри кольца засветился и закружил вихрь — быстрый, словно водоворот, и яркий, как маленькое солнце.
«Знак. Дай знак, что ты остался самим собой».
Дугхалл вновь оскалился, и тело его задрожало. Свет, истекавший из груди его, угас. Стоявшие позади него солдаты, сжимая в руках оружие, вглядывались в лицо Хасмаля круглыми испуганными глазами, телами их владело напряжение неопределенности.
«Дай же знак…»
Подавшись вперед, Дугхалл промолвил:
— Даже самый мерзкий из врагов может наделить тебя сладчайшим из даров. Теперь я знаю, где находятся Ри и Кейт и что собираются сделать с ними Драконы.
Хасмаль смотрел старику в глаза… это были глаза человека, в котором он привык видеть друга. Из них не выглядывал чужак.
