Во тьме

– Боже! Мне не следовало звонить. Отправляйся спать.

– Ты не можешь мне приказывать, – возразил он. – Мы еще не женаты.

Она почти увидела его улыбку и грусть в глазах.

– Очень смешно, – заметила она.

– Ты не покраснела, нет? – поинтересовался он.

– А ты как думаешь?

– Не сомневаюсь. Красная как маков цвет.

«Почти прав», – подумала она, опустив взгляд на красные пятна, выглядывавшие из распахнувшегося халата.

– Если ты такой умный, – ехидно произнесла она, – угадай, что на мне сейчас.

– Ну...

– Сдаешься?

– Да. Лучше я не буду, а?

– Один телефон.

С другого конца ничего не послышалось.

– Эй, ты еще здесь? – позвала она.

– А, да. Насчет телефона ты ведь пошутила, верно?

Кто из нас теперь краснеет?

–Нет, не верно, – не согласилась она. – На мне ничего нет, кроме телефона на коленях. А теперь спокойной ночи. Увидимся в воскресенье утром, ладно? Только не слишком рано. Где-то в десять или одиннадцать.

– Ладно, если ты, конечно, готова так долго ждать.

– Мне кажется, так будет лучше.

– Ладно. Ну... спокойной ночи, Джейн.

– Спи крепко, – ответила она и повесила трубку.

Затем она подняла записку от МИРа. До этого она уже прочла ее дважды. Теперь она читала ее в третий раз.

"Драгоценнейшая Джейн!

Хочу надеяться, что ты справилась с этим представителем семейства псовых без урона или, по крайней мере, с минимальными потерями. Мне бы очень не хотелось, чтобы пострадала твоя способность продолжать Игру или ты потеряла привлекательность.

Нашла ли ты для себя подарок в «бардачке»? Не забудь прихватить его.

Время обычное.

В доме на краю Рая.

Твой Мастер МИР".

Глава 18

Весь день Джейн ждала, что Брейс заглянет в библиотеку. Он не должен был показываться ей на глаза до воскресенья, но неужели не зайдет. Хотя бы поздороваться. Просто взглянуть на нее. Пригласить пообедать.

И она была бы рада его видеть.

Возможно, даже признается во лжи.

Ложь не давала ей покоя. Это был трусливый способ увильнуть от спора относительно Игры. Не следовало уступать Брейсу – напротив, надо было объяснить, что хотя она и ценит его заботу, но не выйдет из Игры, пока не будет к этому готова и не сочтет это своевременным.

Вот тогда и послушала бы, что он ответит. Может быть, возмутится, рассердится, потребует подчиниться ему. Или обиженно надуется. Или станет умолять. Или просто бросит ее. Или спокойно примет ее решение.

Последнее, казалось, было как раз в его стиле, но Джейн малодушно побоялась проверить.

Боялась получить не тот ответ, который наверняка бы все испортил, так что она попыталась предотвратить его своей ложью.

Глупо! Все равно что совершать самоубийство, чтобы избежать хирургической операции.

К концу рабочего дня ей стало ясно – надо во всем сознаться.

«Когда он появится, – твердо решила она, – покаюсь и покажу записку... Это будет ему вознаграждением за приход».

Он обязательно придет, убеждала она себя. Просто должен.

Но он не пришел.

Не нашла она его и когда вернулась домой в половине десятого вечера.

Сунув небольшую замороженную пиццу в микроволновую печь, Джейн вскрыла банку «Будвайзера» и пошла в спальню.

– Что носят в доме с привидениями? – буркнула она. – Цепи или саван. – И отхлебнула пива. – Нет, это облачение духов. Я не из их числа. Я бесстрашная охотница за сокровищами. Правильно. – Поставив банку с пивом на письменный стол, она начала расстегивать юбку. – Вот только эта безмозглая охотница направляется туда, куда, как она прекрасно знает, ей не следовало бы показывать нос. И какой же наряд будет самый подходящий? – Она тихонько рассмеялась. – Кроссовки.

Постой, зачем же останавливаться только на кроссовках?

Она переоделась в просторные голубые шорты и топик, которые надевала на утренние пробежки с Кеном, этим грязным сукиным сыном, в старые добрые времена, когда была стройной и в хорошей спортивной форме.

В этом костюме было легко и прохладно.

Вспомнилось, какое наслаждение обычно доставляли эти пробежки.

– Снова начну бегать, – решила она. – Каждое утро. Восстановлю былую форму.

Подойдя к зеркалу, она посмотрела на себя и скривила рожу. Совсем не потому, что выглядела грузно – к этому она уже давно привыкла, к тому же за последние несколько дней наметились определенные положительные сдвиги. В ужас привело состояние кожи. В кургузых шортах и топике практически все оказалось на виду. В тех местах, где она не была мертвенно-бледной, красовались синяки и царапины. Прошлой ночью после душа, когда кожа раскраснелась от горячей воды, она себе больше понравилась.

"Нельзя показываться в таком виде на улицу, – подумала она. – А вдруг кто-то увидит?

А кто может увидеть? Всю дорогу я буду находиться в машине, а затем пойду в тот мерзкий старый пустой дом".

Который с таким же успехом может оказаться и не таким уж пустым.

И она представила себе, как блуждает по темным комнатам. В таком костюме большая часть тела будет обнаженной и незащищенной. Слишком большая поверхность кожи будет открыта для острых углов, заноз, строительного и прочего мусора, грязи, паутины, пауков, мышей и крыс.

– Не годится, – решила она.

Надо будет переодеться в брюки и рубашку с длинными рукавами, но с этим можно подождать до отъезда.

Не снимая шортов и топика, Джейн прихватила банку и, вернувшись на кухню, стала ждать, пока приготовится пицца. Затем пошла с тарелкой в гостиную, чтобы посмотреть телевизор.

Но внимание надолго привлек синяк на бедре.

Лилово-красно-серо-синее пятно – просто прелесть.

«Если появится Брейс, – подумала она, – быстренько сбегаю и накину халат. Не могу допустить, чтобы он все это лицезрел».

Он не придет. Не сейчас. Слишком поздно. Если бы собирался прийти, то давно был бы уже здесь.

Сама виновата – сказала, чтобы он потерялся до воскресенья, видать, он так и решил. Не будет показываться из гордости.

– Мужчины, мужчины, – пробормотала она.

Впрочем, она была убеждена, что из многочисленных их изъянов гордость была еще не самым худшим. И