была в полубессознательном состоянии, одна ошеломляющая мысль не покидала ее: Маркус даже не попытался забраться в постель вместе с ней. «Как это мило!» — думала Элайн, засыпая.
А на следующий день все и началось. Маркус позвонил утром в гостиницу, чтобы узнать, как она себя чувствует, принес ей огромный букет розовых гвоздик, и с этой минуты между ними завязался роман. Маркус возил ее в горы, они гуляли по оливковым рощам и устраивали пикник возле горных речушек. Все это так отличалось от жизни в Лондоне! А каким потрясающим любовником оказался Маркус!
Первый раз они занимались любовью в его уютной квартире над баром, и Элайн помнила все до мельчайших подробностей, настолько это было дивно.
Ударом ноги захлопнув за собой дверь, Маркус заключил Элайн в объятия и с такой страстью прильнул своим чувственным ртом к ее губам, что у нее закружилась голова. Дрожащими пальцами Элайн гладила его по длинным, до плеч, вьющимся волосам, которые сейчас не были завязаны кожаным шнурочком, как обычно. Его черные кудри были мягкими и шелковистыми, пахли миндалем и иланг-илангом, и от этого аромата Элайн словно захмелела. Она нежно дотрагивалась до смуглого лица Маркуса, наслаждаясь упругостью его кожи и правильными чертами. Он был самым красивым мужчиной из всех, к каким она прикасалась в такой интимной обстановке!
Маркус тихо стонал, вдыхая запах ее волос, а прижавшись к ней, резко вздрогнул. И тогда она поняла, что была для него особенной, как и он — для нее. Опустив Элайн на свою великолепную кровать, он стал целовать ее лицо и губы до тех пор, пока она не захотела его каждой клеточкой тела. Потом он осторожно снял с нее платье, а когда поднялся и медленно, невероятно эротично разделся, Элайн подумала, что никогда еще не испытывала такого счастья.
У Маркуса была превосходная фигура и не столь мускулистая, как у некоторых парней на пляже. Он был пропорционально сложен, с узкими бедрами, его кожа была гладкой и загорелой, у него на груди не росли эти отвратительные волосы, которые всегда отталкивали Элайн, но она знала, что, даже если бы он оказался волосатым с головы до пят, она все равно не стала бы любить его меньше. Впрочем, перед ней не стояло такой дилеммы, ведь у Маркуса было тело молодого греческого бога.
Элайн вся ожила, когда Маркус расстегнул ей кружевной бюстгальтер и начал снимать с нее трусики так неспешно и нежно, словно срывал экзотический цветок. Его теплые и чувственные губы целовали каждую частичку ее обнаженной плоти. И по мере того как Элайн захлестывала волна ощущений, ей становилось ясно, как мало она знала, какой невинной была. Маркус ласково смеялся и продолжал учить ее всему тому, о чем она даже не подозревала, но что ей следовало знать о собственном теле.
Все казалось просто чудом, а его проникновение в нее, первое в жизни Элайн, волнующее из-за их прерывистого дыхания, из-за дрожи их тел, слившихся в предвосхищении удовольствия, осталось навсегда в ее сердце и в ее душе. Маркус двигался так ритмично, так замечательно! Каждое его движение усиливало ее наслаждение, каждое его слово, которое он бормотал, приободряя ее, возбуждало ее все больше, пока наконец стало уже невозможно удержаться на огненной волне бушующего моря страсти, уносящей их в мир любви и вожделения.
Да, Маркус открыл для нее целый мир, разбудил ее сердце…
Когда Элайн вернулась домой, в Англию, она звонила Маркусу несколько раз в день, и он говорил ей, как сильно любит ее, безумно скучает, а потом… потом… Да, какой же наивной она все-таки была! Она поняла, что беременна и не знает, что делать дальше, она даже не могла самостоятельно принять какое- либо решение. Собрав свои пожитки, Элайн уехала из квартирки в Баттерси и, поджав хвост, вернулась к отцу.
Но теперь она уже не та слабовольная девочка, что раньше. Ее жизнь необратимо изменилась, когда она обнаружила письма, которые отец прятал от нее. «Ну, я почти стала другой», — уныло подумала Элайн, потому что сейчас та, прошлогодняя, нерешительность снова возвращалась к ней.
Филипп был ее последней опорой, больше она ни на кого не могла рассчитывать. Ее знакомые по Найтбриджу помочь были не в силах, потому что интересовались только светскими сплетнями и магазинами. А она сама мало чем отличалась от них.
«И все-таки я переменилась», — убеждала Элайн самое себя. Теперь она стала матерью, единственным родителем своего ребенка, а ей ужасно хотелось, чтобы у ее обожаемой дочки был еще и отец. Кроме того, Элайн любила Маркуса. Она безудержно рыдала, когда нашла эти старые письма и поняла, как глупо себя повела, что не связалась с Маркусом, как только узнала о своей беременности. Ведь он тоже любил ее, и так сильно, что его чувства не могли просто погаснуть.
Но хватит ли у нее мужества в одиночку отправиться на юг Испании и показать любовнику его дитя? Ей придется ехать одной, ведь Филипп и слушать не хотел о ее планах. Не переоценивает ли она свои силы? Элайн уже решила, что не станет брать с собой Карен, няню дочери. Карен, воспитанная в духе Северной Англии, всегда серьезно относилась к своим обязанностям. Ее нанял Джон Мортон, и она неизменно обращалась к нему, когда возникали какие-либо проблемы. Преданность этой женщины распространялась только на хозяина, который платил ей жалованье; нельзя было полностью доверить Карен свои секреты.
Нет, лишь к Филиппу, своему брату, могла обратиться Элайн. С Филиппом ей становилось намного легче, он придавал ей сил, она доверяла ему. Однако в этот раз он был непреклонен и отказывался поддержать ее. Лучше бы она вообще ничего ему не говорила. Она поступила неправильно. Ей стоило бы предложить ему провести вместе отпуск в Марбелье, и тогда бы он просто поехал с ней, и не понадобились бы никакие советы. В Испании Филипп мигом нашел бы какую-нибудь красивую девушку, а Элайн занялась бы решением своих проблем с Маркусом. Но сейчас уже слишком поздно, она опять допустила промах. Теперь Филипп знал о ее планах, поэтому надо спешить. Возможно, быстрота — это самая лучшая тактика на сегодня. Ей нужно уезжать, и как можно скорее.
Кусая губы, Элайн смотрела в окно такси, пока они направлялись вниз по улице Риджент к Пиккадилли-серкус. Ей вдруг стало страшно, она почувствовала себя такой одинокой. Больше ей не к кому обратиться. Если только…
И вдруг Элайн выпрямилась на сиденье.
— Хм, вы не могли бы… я хочу сказать… вас не затруднит сделать крюк? Пожалуйста!
— Куда ехать, леди? — спросил водитель, слегка вздохнув.
— Э… ну, вообще-то в район Баттерси. Бугенвиль-Террас, угол улицы Нэгз-Хэд.
— Да, я знаю это место. Я вырос в Баттерси. Сейчас там все изменилось. Проклятые хиппи заполонили весь этот район и превратили все террасы
в квартиры. Во время войны на улице Нэгз-Хэд находилось бомбоубежище — в знаменитых винных погребах Моррисона, и, когда смолкали звуки сирены, мы, ребятня, проникали в эти подвалы и устраивали там разные игры. Те времена были… знаете, ведь я не видел бананов до шестилетнего возраста и…
— Прекрасное время, — пробормотала Элайн, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза. Больше она ничего не слышала. Ее мысли были заняты только одной идеей, вертевшейся у нее в голове. Сумасшедшая идея, но Элайн пребывала в отчаянии и нуждалась в крайних мерах.
— Какой номер дома, леди? — немного погодя спросил водитель, заставив Элайн открыть глаза.
— Просто остановитесь здесь, за этим… этим… как вы называете его? За этим убежищем, — быстро сказала она. Сердце Элайн бешено забилось, а ладони стали холодными и липкими. Элайн увидела, что чуть дальше Кэти и Лиза вытаскивают коробки из белого автофургона. Ей даже в голову не пришло, что они, возможно, здесь уже больше не живут. Как же хорошо, что они никуда не переехали!
Водитель протянул руку через окно и, не вставая с сиденья, открыл для Элайн дверцу машины.
— Подождите немножко, — сказала она. — Я… я не совсем уверена. Могу я посидеть в машине еще одну минуту?
— Как скажете, душенька. Я в вашем полном распоряжении, — ответил ей водитель, радостно взглянув на тикающий счетчик.
И вдруг идея показалась Элайн не такой уж и хорошей. Как она могла снова ворваться в их жизнь и просить о помощи, когда прошло столько времени? Ей нужно все хорошенько обдумать. Крепко сжав руки, Элайн наблюдала за двумя девушками. Она помнила, что Лиза продавала из изящных корзиночек с крышками сандвичи в офисах западной части города. Лиза вставала с рассветом, чтобы приготовить эти вкуснейшие огромные бутерброды с упругой ветчиной и маринованными огурчиками, с кусочками сыра и мелко порезанным луком. От запаха этих сандвичей у Элайн всегда текли слюнки, но она никогда не
