– Вас удивляет, откуда я знаю об этом кабачке? – весело улыбнулась Фрэнсис.
Обескураженный Морис кивнул.
– Дело в том, что я родилась в Дублине и прожила здесь почти восемнадцать лет, – непринужденно пояснила Фрэнсис. – Моя мать была ирландкой и…
Фрэнсис пустилась в долгое описание своей родословной. Морис почти не слушал ее. Разные мысли вертелись в голове. Фрэнсис – наполовину ирландка, жила в Дублине… Конечно, восемнадцать лет ей было довольно давно, но все-таки… Вдруг она слышала что-нибудь о журналисте по имени Морис Шеннон? Это было бы весьма неприятно.
– И мой отец очень любил этот кабачок, – продолжала Фрэнсис с упоением. – Морис, вы совсем не слушаете меня!
Шеннон очнулся от горьких размышлений.
– Я весь во внимании, Фрэнсис. Просто вы огорошили меня своими словами. Я-то был на сто процентов уверен, что вы с Флер – француженки, а оказалось, что вы моя соотечественница.
– Наполовину, – лукаво поправила его Фрэнсис. – Но раз мы определились с моей национальностью, то, может быть, мы пойдем?
– Да, конечно, – спохватился Морис.
Битые полчаса они стояли в самом центре Шеппердса, на пересечении длинных торговых рядов и не могли тронуться с места.
– Позвольте… – Морис согнул руку в локте, и Фрэнсис неловко уцепилась за него.
Чувствую себя настоящим коварным соблазнителем из восемнадцатого века, подумал он с юмором. Фрэнсис Ритц так восхитительно дика, что будь она попривлекательнее…
Морис закашлялся. Довольно опасное направление мыслей. Мужчинам вроде него не стоит связываться с женщинами, похожими на Фрэнсис. Слишком разные взгляды на жизнь, неподходящие темпераменты…
Стоп. Морис тряхнул головой. О чем он думает? Ему надо раскрутить Фрэнсис на откровения о ее сестре, а не размышлять об их совместимости!
Он осторожно скосил глаза на свою спутницу. Фрэнсис шла рядом, неуверенно держась за его руку. Дужки ее очков поблескивали на весеннем солнце, маленький чуть вздернутый носик был густо присыпан пудрой. Было бы здорово озаглавить статью «Сестры» и провести несколько ярких параллелей, задумался Морис. Боюсь, только, это будет несколько жестоко по отношению к Фрэнсис.
– Кстати, Фрэнсис, я так и не понял насчет вас и Флер. Вы ирландка, пусть наполовину, а она француженка? Как так может быть?
– Мы сводные сестры, – спокойно сказала Фрэнсис, и Морис вспомнил, что она уже говорила об этом. – Я младше ее на пять лет. Наш отец познакомился с моей матерью, когда был еще женат на матери Флер…
Голос Фрэнсис дрогнул.
– Он приехал в Дублин на конференцию, он ведь был ученым, и здесь встретил молодую красивую ирландку Эйлин. Я совсем на нее не похожа…
Тут можно было вставить какую-нибудь льстивую глупость, но Морису было неловко. Вряд ли Фрэнсис Ритц обманывается насчет собственных внешних данных.
– Они поженились только когда мне было десять лет, – продолжала Фрэнсис. – После смерти Женевьевы, матери Флер. Тогда я впервые увидела сестру.
– Вы подружились? – осторожно спросил Морис. Фрэнсис настроена на положительную волну воспоминаний, надо это поддержать.
– Не сразу. – Фрэнсис чуть улыбнулась. – Такие вещи не всегда спонтанны.
Морис чувствовал, что она расслабилась, ее рука перестала судорожно цепляться за него, походка стала размереннее и четче. Разговор явно шел ей на пользу.
– Флер было пятнадцать, и она уже тогда была неотразима… – Фрэнсис чуть вздохнула. – Чего нельзя было сказать обо мне. В десять я была настоящим гадким утенком, и Флер не особенно обрадовалась такой сестре. Но потом она привыкла ко мне.
Бесконечно смирение прозвучало в этих словах, и сердце Морис екнуло.
– Сейчас у нас с Флер очень хорошие отношения. Я часто бываю у нее в Париже, она приезжает ко мне в Брей. Мы проводим вместе как минимум полгода…
– Брей? – удивился Морис. – Вы живете в этой деревне? Но почему?
– Все очень просто. Когда мне исполнилось восемнадцать, родители развелись. Отец уехал куда-то в Гренландию в очередную экспедицию, а мама вернулся в свой родной город. Я, естественно, последовала за ней.
– А Флер?
– Флер? Она к тому времени уже была признанной звездой театральной сцены. Какое ей дело до родственных скандалов? Мы регулярно переписывались и…
– Она всегда обращалась к вам, когда ей было нужно, – закончил за нее Морис. – Ваша сестра – стопроцентная эгоистка, Фрэнсис.
Конечно, это было неосторожно. Морис уже успел убедиться в том, что Фрэнсис искренне привязана к сестре. Подобными замечаниями можно спровоцировать лишь бурю протестов, но переживать было слишком поздно.
– Флер – творческий человек, – мягко заметила Фрэнсис. – Может быть, со стороны она кажется немного эгоистичной, но ведь ей пришлось столько выстрадать.
– Зато ей очень повезло с сестрой, – удачно ввернул Морис. – Сейчас я очень жалею, что у меня никогда не было такой защитницы.
Фрэнсис посмотрела на Мориса снизу вверх и благодарно улыбнулась.
Ему внезапно стало стыдно. Если бы Флер знала, где ее сестра, с кем, а главное, что из всего этого получится, она бы вряд ли поблагодарила ее. Наивная Фрэнсис выбалтывает один секрет за другим. Но обратного хода не было. Они свернули в переулок и увидели добротную вывеску кабачка «Брейзен- холидей».
6
– А вот мы и пришли! – торжественно объявил Морис, показывая на вывеску.
– Так быстро? – удивилась Фрэнсис. – За приятной беседой время летит незаметно.
Морис поперхнулся. Ох, лучше бы ему было дождаться Флер Конде… Когда он успел превратиться в человека, не гнушающегося ничем для достижения цели? Кажется, еще вчера он гордился тем, что ни разу не пошел против совести за все десять лет своей довольно бурной карьеры. А сегодня ведет этого теленка на бойню, да еще смеет уверять себя, что действует исключительно из-за жалости к бедной девочке, запертой в четырех стенах!
Ладно, успокоил он себя. Мы только выпьем по рюмочке яичного ликера или по кружке пива, а потом я провожу ее домой и буду добиваться встречи с главной героиней. Это не причинит никому особенного вреда, а потом я обязательно исповедуюсь духовнику.
Тут Морис усмехнулся. Насчет исповедаться, конечно, сильно сказано, но ведь он не совершил пока ничего предосудительного…
– Ах, здесь так прелестно, – ахнула Фрэнсис. – И почти ничего не изменилось. Отец пару раз брал меня в «Брейзен-холидей», я все хорошо запомнила.
Ее радость казалась поистине детской. Она высвободила руку и быстро пошла вперед. Морис с улыбкой последовал за ней.
Было довольно рано, и в кабачке было совсем немного посетителей. Некоторых из них Морис знал, и
