Морис поперхнулся и был вынужден отпить виски. Спиртное обожгло горло, но ему стало немного легче.
– Я-я рад.
– Видимо, ваш босс на это и рассчитывал, – заключила Флер, довольная произведенным эффектом. – Иначе он послал кого-нибудь порасторопнее.
– Может быть.
Морис снова проклял про себя тот час, когда согласился взять на себя это задание. Хотя разве у него был выбор?
– О чем еще вы хотите спросить меня? Давайте, я назову сама, – предложила Флер. – Есть ли в моей жизни мужчина? Замужем ли я? Что произошло с моим последним мужем? В чем причина моего ухода со сцены? Планирую ли я вернуться? Впрочем, это уже было…
Флер чуть нахмурилась.
– Я ничего не пропустила?
– Только ответы на эти вопросы, – улыбнулся Морис.
– Как скучно. – Флер зевнула, прикрыв рот ладонью. – Я надеялась, что вы придумаете нечто неординарное.
– Помилуйте, Флер! О какой неординарности может идти речь? Вы известная актриса, я журналист. Я задаю стандартные вопросы, вы отвечаете на них. Самая обычная штука в мире. С какой стати я должен придумывать что-либо? Вот однажды мне пришлось брать интервью у продажного члена муниципального совета и надо было постараться вывести его на чистую воду… Там была необходимость напрягать фантазию. А здесь в этом нет никакого смысла.
Морис презрительно хмыкнул. Пусть блистательная Флер Конде убедится, что не на всех действуют ее чары, и если она позволяет себе иронию, то он тоже не отстанет от нее в этом.
– Всегда знала, что ирландцы горячий народ, – медленно проговорила Флер, с любопытством глядя на Мориса. – Но чтобы до такой степени… Я очень вас разозлила, мистер Шеннон?
– Ничуть, – ответил Морис, несколько раздосадованный таким поворотом. Он всего лишь желал отплатить ей той же монетой, а заработал обвинение в невежливости.
– Хорошо, – вздохнула Флер. – Не вижу, почему бы не отступить разок от правил и не рассказать кое- что. Молчание длиной в шесть лет – это тяжеловато.
Она провела рукой по густым волосам и накрутила на палец черный завиток. Морис как завороженный следил за ее движениями. Что было такого в этой женщине, что заставляло его терять рассудок в самый неподходящий момент? Сейчас ему в голову лезли мысли весьма далекие от интервью…
– Итак, около шести лет назад я приняла решение оставить сцену, – начала Флер медленно, причем Морис заметил, что акцент в ее речи стал гораздо слабее. – Моя работа перестала приносить удовлетворение. А для меня это важнее всего. Известность сама по себе всегда мало интересовала меня, а в деньгах я, слава Богу и собственной бережливости, никогда не нуждалась. К тому же я всегда могла рассчитывать на помощь представителей сильного пола…
Флер замолчала, ее черные глаза мечтательно устремились вдаль. Морис ощутил беспричинный укол ревности. Сколько там у нее было мужей? Четверо? А любовников?
– Неужели вы не тоскуете по прошлой жизни? Разве возможно взять и разом все вычеркнуть?
Морис физически ощутил, что Флер в данный момент вспоминает об очередном красавце, которому в какой-то период времени могло принадлежать ее капризное сердце. Надо было любой ценой отвлечь ее от подобных мыслей. Зачем? Морис Шеннон вряд ли мог ответить на этот вопрос…
– Тот образ жизни перестал быть мне интересен, – с убийственным хладнокровием заявила Флер.
– Со своими мужьями вы расставались по той же причине? – не удержался Морис от ехидной шпильки. – Они переставали интересовать вас?
– А разве люди расстаются по другим причинам? – искренне удивилась Флер. – В один прекрасный день сердце говорит: «Все, хватит. Я больше не хочу». Это довольно болезненно, но необходимо. Такова жизнь. Неужели у вас все происходит по-другому?
– В какой-то степени да, – произнес Морис, совсем забывая, что это он берет у нее интервью, а не наоборот. – Сердце сердцем, но чаще всего в дело вмешивается разум и не допускает того, что может причинить ненужную боль.
– Как все сложно… – рассмеялась Флер. – Я предпочитаю ни о чем не думать. Хотя, конечно, мой слабенький разум не сравнить с вашим. Но я отвлеклась. Простите. Примерно в то же время, когда я оставила сцену, я развелась со своим четвертым мужем, лордом Кэлденроем.
– Снова веление сердца? – иронично спросил Морис.
– Нет, скорее неудачное стечение обстоятельств. Я была привязана к Уилфриду, весьма привязана… – голос Флер приобрел особенную бархатистость. – Но он предал меня. А я не могу жить с человеком, которому не доверяю.
– А как же любовь?
– Любовь? Любовь без доверия? Разве такое бывает?
Вопрос был задан с такой подкупающей искренностью, что Морис на секунду растерялся. Что же представляет собой эта женщина, способная так меняться в течение минуты? То она коварная соблазнительница, провоцирующая томными взглядами и сексуальным голосом, то наивная девчонка, смешно рассуждающая о вечных ценностях.
– Почему бы и нет? Страсть, например, когда голос разума заглушается зовом плоти. Здесь доверие совсем не нужно, достаточно одного влечения.
– Это совсем другое, – легкомысленно сказала Флер. – Страсть удовлетворяешь и забываешь о ней. Никаких сложностей и проблем.
– Значит, любовь и страсть – разные вещи?
– Естественно. – Флер посмотрела на Мориса как на несмышленого малыша. – В идеале они должны совпадать, но в жизни так очень редко получается.
Все ясно, подумал Морис. Как просто. Такая женщина способна воспламенить любого мужчину, пробудить в нем страсть, но что касается более глубокого чувства, то вряд ли оно возникнет по отношению к этой красивой куколке. Флер проповедует эту философию, воплощает ее в жизнь и не подозревает, что между мужчиной и женщиной могут быть совершенно другие отношения…
– А что скажете вы? Вы ставите знак равенства между любовью и страстью? – Флер буквально прошептала последнее слово.
– Ну, мужчины редко задумываются над этими вопросами, – натянуто рассмеялся Морис.
Его не покидало чувство нереальности происходящего. Он сидит в незнакомом ресторанчике в окружении сонма живых цветов, разговаривает с невероятно притягательной женщиной о любви, знает, что ни к чему хорошему эта беседа привести не может, но все равно не может заставить себя прекратить ее. Это злосчастное интервью уже давно вышло из-под его контроля.
– Значит, мужчины тоже немного думают? И тоже действуют по велению сердца? – торжествующе улыбнулась Флер. – А как же безупречный разум?
– Сдаюсь, – рассмеялся Морис. – Вы меня поймали. Я не большой специалист в подобных спорах.
– А в любви?
Лицо Мориса приобрело жесткое выражение.
– Ничего не могу сказать по данному вопросу, – сухо произнес он. – В любом случае не сомневаюсь, что значительно уступаю
Ох, какой колючий, говорили ее непроницаемо черные глаза.
Меня просто так не поймаешь, отвечал его взгляд.
Несколько минут они оценивающе смотрели друг на друга. Морис ждал ее реплики и был уверен, что уж на этот раз встретит любую насмешку по всеоружии. Ему казалось, что он начал понимать Флер с ее резкими переменами и провоцирующими темами. Сбить с толку, заставить собеседника считать ее неординарной женщиной – вот в чем цель. Словесная игра, за которой ничего нет, как, скорее всего, нет ничего за этой прекрасной внешностью, только вечный холод и пустота.
– Пойду-ка я домой, – внезапно объявила Флер. – Думаю, что для первого раза хватит.
– Для первого раза? – переспросил Морис в растерянности. Ей снова удалось застать его врасплох.
