Острая пища пробуждала жажду, и Алекс подлил вина в бокал Мэй. И не такие языки развязывались от напитков, которые подает дядюшка Питер в своем погребке.
— Пожалуй, я немного погорячился, — добродушно признал Алекс. — Вам виднее, что нужно женщине для счастья.
— Естественно, — кивнула Мэй, воздавая должное великолепному мясу и вину. — Я помогаю многим найти себя и не бояться откровенно заявлять о своих желаниях.
— О, это великолепно, — пробормотал Алекс, надеясь, что это прозвучало не очень фальшиво.
— Вы даже не представляете себе, Алекс, сколько женщин не доверяют себе! — воскликнула Мэй с воодушевлением. — Они готовы забыть о своих желаниях и чувствах ради сомнительного удовольствия быть рядом с мужчиной и во всем угождать ему. И их все время терзает ощущение неполноценности, неудовлетворенности. Я раскрываю им глаза. Учу, что отказываться от себя нельзя. И что глупая возня с мужчинами, которую называют любовью, не стоит свеч…
— Глупая возня? — фыркнул Алекс.
Вот и источник зла. Мэй Делано, холодная, неудовлетворенная неврастеничка, ненавидит мужчин лютой ненавистью за то, что ни один из них не обратил на нее внимания. Но почему? Неужели ни у одного не возникло желания поцеловать эти капризные губы, зарыться лицом в эти пышные волосы? Алекс попытался представить себе лицо Мэй, искаженное страстью, и его тело немедленно поддержало игру. Темные глаза Мэй, глубокие, манящие, словно звали его куда-то, обещали…
Нет, ничего они не обещали. Апекс незаметно ущипнул себя и стал слушать, что говорит Мэй.
— Мужчины ошибочно считают, что любовью можно объяснить все на свете, — вздохнула Мэй. — Что ради этого призрака женщина готова пожертвовать всем. Они цинично используют ее, а потом удивляются, когда она устает подчиняться им. Ради любви женщина отдаст все, думают мужчины…
— Но женщины сами в это верят! — воскликнул Алекс с возмущением. — Это они постоянно твердят о чувствах, им подавай романтику, вздохи-ахи при луне, клятвы в вечной любви. Они только и мечтают об удачном замужестве или любовном приключении!
Алекс впился взглядом в лицо Мэй, ища признаки того, что стрела попала в цель. Однако было непохоже, что тема их разговора лично задевает ее.
— Да, женщины часто ошибаются, — мирно сказала она. — Им с детства вдалбливают эти понятия. С пяти лет они мечтают о любви и прекрасном принце, а с тридцати готовы удовлетвориться любым существом мужского пола, лишь бы быть при ком-то. Среди моих клиенток есть прелестная девушка, Люсинда, которая настолько устала от косых взглядов и намеков родственников, что вышла замуж за совершенно чуждого ей человека. Она подделывалась под его вкусы, забыла о том, что интересно ей. И за несколько лет ее жизнь превратилась в кошмар. Она даже всерьез подумывала о самоубийстве…
— Что ей мешало поговорить с мужем?
— А разве мужчины готовы слушать? Она боялась не угодить ему, разозлить его. Она страшилась одиночества. И была вынуждена посещать скучнейшие спектакли и читать толстенные философские фолианты, хотя больше всего на свете любит баскетбол и комиксы.
— Изысканная особа, — усмехнулся Алекс.
— Сейчас речь не о вкусах! — возразила Мэй. — А о том, что она ежедневно совершала над собой насилие. И ничем хорошим это закончиться не могло.
— И какое лекарство вы ей прописали? Универсальный развод?
— Я не врач и лекарств не выписываю. Я всего лишь объяснила ей, что нельзя до такой степени себя не уважать. Теперь она не скрывает своих увлечений, какими бы экстравагантными они ни казались окружающим. В том числе и ее мужу.
— Погодите, — сказал Алекс, которого осенила внезапная догадка. — Не та ли это дамочка на красном «фольксвагене»? Нелепый такой автомобильчик…
Он рассмеялся, вспоминая неуклюжую владелицу «фольксвагена». И впрямь, экстравагантные вкусы.
— Да, это Люсинда, — кивнула Мэй с улыбкой. — И после моих курсов она спокойно смотрит спортивные передачи и читает только то, что ей нравится.
— А что говорит ее муж?
— Его мнение теперь для нее неважно.
— И вы считаете, что это правильно? — усмехнулся Алекс. — Сбежит муж от вашей Люсинды, как пить дать, и она вряд ли скажет вам «спасибо».
— Не сбежит, — уверенно сказала Мэй. — Не тот тип. Я таких знаю. Он уже слишком привык к ней. Но на самом деле она и без него будет счастлива. Увлечения легко заменяют мужчину.
— Теория, проверенная на личном опыте? — иронично воскликнул Алекс.
— Личный опыт — недостаточный критерий, — холодно ответила Мэй. — Клиентки центра проверяют мои теории, причем вполне успешно. Многие даже не задумываются над тем, насколько бедна их жизнь. Мои курсы открывают для них новые горизонты.
— А вы не думаете, что можете ошибаться? Что женщина по-настоящему счастлива только рядом с мужчиной? И что заменить любовь ничто не может?
— Это абсолютно исключено, — покачала головой Мэй. — На моих курсах женщины быстро убеждаются в том, что овчинка не стоит выделки. Мы же взрослые люди, Алекс, давайте перестанем притворяться. Что вы называете любовью? Природа заложила в нас инстинкт размножения, а мы облекли его в нарядные одежды. Никаких чувств не существует. Есть только заурядное половое влечение, из-за которого, согласитесь, бессмысленно рвать себе сердце… Когда мои клиентки понимают это, то их прошлая жизнь становится для них невыносимо скучной…
Невозможно было поверить в то, что молодая привлекательная женщина говорит такие вещи совершенно серьезно. Алекс Броуди не считал себя великим психологом, но жизненный опыт подсказывал ему, что эти слова уместны лишь в устах человека, на своей шкуре испытавшего горькое разочарование. Однако в любом случае Мэй не имеет права выплескивать свое несчастье на других. Любовь — настоящая лотерея, кому-то везет, кто-то остается с носом, и ничего тут не сделаешь.
— К Китти Уайтчел это тоже относится? — с вызовом спросил Алекс. — Вы доказали ей, что ее жизнь с Робертом скучна и что ей лучше порвать с мужем все отношения? А ведь они были на самом деле счастливы…
— Что вы знаете об их счастье? — нахмурилась Мэй. — Вы приехали в Гэлгем позавчера и не видели, как они жили эти годы.
Она сразу поняла, кого Алекс имеет в виду. Значит, его разговоры об интервью и отвлеченные расспросы о центре не обманули ее. Отлично. Алекс Броуди всегда предпочитал играть в открытую.
— Я знаю Роберта и вижу, как он страдает!
— Мистер Уайтчел органически не способен страдать, — отрезала Мэй. — К тому же даже если он… несколько расстроен поведением жены, это не страшно. Почему Китти должна руководствоваться его желаниями? Она хочет наслаждаться своей жизнью…
— Почему бы ей не наслаждаться жизнью рядом с мужем? — перебил ее Алекс.
— Потому что ей это неинтересно!
Алекс с такой силой ударил кулаком по столу, что бокалы чуть не опрокинулись. Мэй вздрогнула. Броуди стало неловко. В конце концов, он же не хочет, чтобы она сочла его дикарем, не способным держать в узде свои эмоции.
— Извините, — угрюмо пробормотал он, потирая ушибленную ладонь.
— Вы проявляете такой интерес к судьбе Китти Уайтчел, что у меня появляются разные подозрения, — процедила она сквозь зубы.
— Меня волнует судьба Роберта Уайтчела, — поправил ее Алекс. — До Китти мне нет никакого дела.
— Конечно! — воскликнула Мэй с внезапной горечью. — Какое мужчине может быть дело до женщины, когда его не терзает животная страсть?
— Не цепляйтесь к словам, — разозлился Алекс. — Вы прекрасно поняли, что я хотел сказать. Китти может жить так, как ей вздумается. Но я хочу понять, почему мой друг должен страдать!
— Какое потрясающее благородство! — Тон Мэй Делано буквально источал сарказм. — На месте
