посмотрела на Уэса. Тот глядел на нее так, словно увидел впервые.
— Ну, давай! — начала Виктория поддразнивать его. — Наверняка ведь помнишь, как это делается.
Уэс колебался лишь мгновение. Усевшись на перила и подняв в воздух ноги, он съехал вниз еще проворней, чем она. Потирая известное место пониже спины и шумно дыша, он выдохнул:
— Горячо.
Не думая, Виктория похлопала по тому месту, которое он потирал. Поймав ее руку за запястье, Уэс прижал ее к заднему карману джинсов, потом поднес к губам.
— Спасибо. Моей дочери было очень хорошо с тобой. Мне тоже.
— Твоя дочь просто прелесть.
— В этом большая заслуга моих родителей.
— Конечно. — Викторию охватила дрожь, когда он за талию привлек ее к себе.
— Я знаю, ты тоже это чувствуешь. То, что должно произойти между нами, — прозвучал его низкий голос.
— О, я думаю, «должно» — не совсем верное слово.
Уэс поднял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Это было трудно. Слишком сложные и противоречивые чувства обуревали Викторию. Кроме того, она боялась, что их застанут врасплох.
— Может быть, — отозвался Уэс. — Но все равно мы…
Упершись рукой ему в грудь, она слегка отстранилась.
— Уэс, ты мне нравишься, но…
— Ты не хочешь, — закончил он за нее, провел рукой по волосам и засунул ладони под ремень, чтобы ненароком не обнять ее вновь против ее желания.
— Нет, не то. Я сама не знаю, что это.
— В любом случае, ты не хочешь. Я чувствую… — Он усмехнулся. — Черт возьми, мне никогда не приходилось просить женщину об этом.
Она схватила его за руку.
— Уэс, я пообещала себе, что в следующий раз буду с мужчиной только по большой любви. А сейчас я не уверена, узнаю ли любовь, если встречу ее.
— Ну, если ты ждешь фейерверка и взрывов ракет, то я не думаю, что это всегда бывает так. Иногда любовь подкрадывается тихо и дает о себе знать почти без слов. Думаю, мы оба относимся к этому слишком серьезно. Уже поздно. Давай я отвезу тебя домой, иначе опять заберусь на самый верх и снова съеду по перилам.
Виктория с облегчением рассмеялась.
— Звучит соблазнительно.
— Не очень, — буркнул Уэс, выводя ее из дома.
Пожелав всем спокойной ночи, они уехали на грузовичке.
— А где мать Кэти? — спросила Виктория, откинувшись на спинку сиденья.
С минуту Купер молчал, а когда заговорил, голос его изменился.
— Кто знает? И кому это интересно? Иногда она звонит и приезжает повидать Кэти. Мне ее приезды не нужны.
Виктория покачала головой.
— Не представляю, как можно бросить ребенка.
Уэс пожал плечами.
— Не совсем так. Она ее не бросила. Это я сказал ей, что не отдам Кэти. Объяснил, что девочке нужен постоянный дом. Она увлеклась каким-то политиком и сошлась с ним во время избирательной компании. В конце концов она поняла, что я прав. Я сказал, что она может приезжать сколько и когда захочет. По правде говоря, она не очень часто этим пользуется. Я оформил опеку, если тебя это интересует. — Уэс закурил.
— Я и не сомневалась. Я видела, как Кэти любит тебя, а ты боготворишь ее. Она такая живая, веселая, глазки сверкают. — Виктория опять вспомнила собственное детство. Сплошные правила и ограничения… Любовь, да, но холодная, сдержанная.
— Сначала многие высказывались против того, чтобы я забрал дочку. Родители поддержали меня. Она здесь счастлива.
— Не оправдывайся, Уэс. Любой увидит, что это так. Поверь мне, отцовская любовь так же важна для ребенка, как и материнская. Давно вы с Кэти на ранчо?
— Полгода. Бракоразводный процесс закончился больше года назад. С тех пор ее мать не появлялась. Кэти не понимает почему.
Виктория дотронулась до его руки.
— Когда-нибудь поймет. И, возможно, когда-нибудь твоя жена тоже поймет, что она потеряла. Для ребенка же трудно желать лучшей обстановки. Привози ее иногда в город. Я составлю ей компанию.
Уэс остановился у светофора и повернул голову.
— Отличная идея. Ей это нужно… Мама не может бегать с ней по лужайке и играть в мяч. А ты сможешь.
— Зеленый, — обратила она его внимание на светофор, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься ему на грудь и не поцеловать этот зовущий рот. Уэсу тоже знакомо одиночество. Она видела это по его глазам, — Сегодня, глядя на Кэти, я испытала чувства, которых не испытывала раньше… Оказывается, можно в белом платье сидеть на траве и копать ложкой землю, не боясь, что тебя накажут за испачканное платье. Моя мать, естественно, тоже любила меня, но у нее были свои взгляды на воспитание. Меня растили довольно строго. У тебя есть братья или сестры?
— Есть сестра. Была ужасной занудой, сейчас замужем и живет в Калифорнии с мужем и пятью детьми. Брат — военный. Скоро должен приехать.
— Как бы я хотела иметь брата или сестру, пусть даже зануду.
— Знаешь, я очень рад, что ты наконец оттаяла. Ты была такая неприступная, когда я приехал. Бак — мой старый друг. Он просил меня… Предложил мне эту работу как раз тогда, когда я нуждался в доходах, не облагаемых налогами. Я пока не определился. Мне нужно время, чтобы обдумать, чем заняться дальше.
— А что случилось, почему ты оказался в таком положении?
Уэс заерзал, будто ему внезапно стало неудобно сидеть. Они подъехали к гостинице. Он выключил мотор и фары, и все погрузилось в ночную темноту.
— Да так вот сложились обстоятельства. Я смотрел, как растет моя дочь, и понимал, что не годится, чтобы она весь день проводила в детском саду, а потом со мной в маленьком домике в городе. Нужно, чтобы рядом с ней была женщина, которая бы заплетала ей косы; ей нужно хоть иногда чувствовать запах только что испеченного шоколадного печенья, которое она бы помогала готовить. А полиции нужен офицер, который бы полностью отдавался работе. Я понял, что настало время что-то решать, в тот день, когда мы брали в Редвуде торговцев наркотиками. Завязалась перестрелка, и я вдруг поймал себя на мысли, что Кэти может лишиться и отца… Вот так.
— И ты ушел из полиции, вернулся с дочерью к родителям, и тебя мучает совесть.
— Да, ушел. Потому что не мог отдаваться работе, как раньше. Буду честен с тобой — не верю женщинам. После развода мне не встретилось ни одной, которая бы уже заранее не представляла себе четкий образ своего избранника. Ты, пожалуй, единственная не такая. С женщинами я всегда чувствовал себя как муха в паутине у огромного паука, который в лупу рассматривает каждый волосок на ее ноге. Мне нужна была перемена. И ты права, я чувствую себя виноватым, что ушел с работы, с которой хорошо справлялся, только потому, что не сумел устроить свою жизнь. А должен бы суметь…
— Возможно, ты слишком многого от себя требуешь. А если я разозлилась, что Бак взял тебя, то причина совсем не в тебе. Просто я хотела показать ему, что способна принести пользу Глори-тауну, выбрив подходящего человека на это место. Нравится ему или нет, но он должен понять, что я здесь, чтобы работать.
— Ты из этого создала почти неразрешимую проблему. Никто в тебе не сомневается, кроме тебя
