хорош для нее. Хулиган. Пьяница. Идиот. Думаю, так она говорила обо мне.
Наклонив голову, Виктория пыталась понять, о чем он рассказывает.
— Она не знала, что, когда она спала, мы с Сэмом проводили время вместе. Обычно мы шли в бар и напивались. Однажды мы сильно выпили. Я сидел за рулем. Произошел несчастный случай. Сэм мертв. Я жив.
Виктория смахнула слезы.
Баку становилось все труднее продолжать. Он знал, что его рассказ больно ранит эту женщину, выросшую из маленькой девочки, которую он так сильно любил.
— Она чуть не выцарапала мне глаза. Обзывала убийцей. Сказала, что я сделал это нарочно, что я завидовал Сэму… Я любил Сэма. Я никогда бы… Она сказала, что я никогда больше не увижу тебя.
Виктория подошла еще ближе.
— Я созвал весь Глори-таун, объяснил, что приедет моя племянница, которая ничего не знает обо мне. Я надеялся, что ты станешь здесь счастливой. И Уэс тоже. Я знал, он подойдет тебе. Я надеялся, что вы полюбите друг друга.
Виктория порывисто обняла своего заново обретенного дядю. Оба они плакали.
Уэс тоже почувствовал ком в горле.
Бак наконец отстранился от Виктории и спросил:
— Ты простишь меня?
— Мне не за что тебя прощать, дядя Генри. Тебе нужно было просто позвонить и рассказать мне все.
— Да, но я боялся, что ты отправишь меня куда подальше.
Она снова обняла его. Немного смущенный, Бак вскочил в седло.
— Ну, дети, побыстрее выясняйте свои отношения. Глори-таун ждет вас.
Виктория посмотрела вслед дяде Генри, потом повернулась к Уэсу.
— Невероятно, правда?
Она засмеялась. Уэс медленно склонился к ней, и их губы слились. Потом он поднял ее на руки, закружил, и они упали на мокрую траву. Как дети, они лежали раскинув руки и смотрели в небо. Теперь, когда огромная тяжесть свалилась с плеч Виктории, она чувствовала себя счастливой.
— Я хочу, чтобы мы поженились, Виктория, — вдруг сказал Уэс.
Эти слова заставили ее сердце подпрыгнуть от радости. Она внезапно стала легкой как пушинка, ветер мог бы унести ее. Ей хотелось кричать, смеяться, плакать.
— Мне кажется, я полюбил тебя в первую же секунду, как увидел.
Виктория вздохнула, все отколовшиеся кусочки ее души стали на место.
— Ты должен был убедить меня. Тогда всего этого бы не случилось.
— Я не знал как. И потом, я хотел быть уверен, что ты тоже меня любишь. Мы оба наделали в прошлом достаточно ошибок. Нам требовалось время.
Она повернулась и положила голову ему на грудь.
— Мне кажется, я должна предупредить тебя. У меня не очень-то легкий характер. Я останусь независимой и буду продолжать работать в Глори-тауне. Возможно, будут дни, когда тебе придется готовить обед для себя и детей.
— Я умею готовить, — сказал Уэс.
— Мне нужно убедиться в этом.
— Могу я расценивать это как положительный ответ?
— А стирать ты умеешь? — продолжала мучить его Виктория.
— Прежде всего рассортировать. Не отбеливать цветное белье и всегда стирать свои джинсы по полному циклу.
— Подметать?
— Метлой.
— Подойдешь.
— Не сомневаюсь.
Они стояли под утренним солнцем у маленькой церкви Глори-тауна. Их окружало море цветов. Ленты развевались на ветру. В стороне ожидали столы с угощением и скрипачи.
Уэс в черном костюме и лучшей своей шляпе стоял рядом с Викторией. Ее платье, ярды и ярды белого шелка с белыми кружевами и крошечными розовыми пуговками, обтекало фигуру и струилось у ног. Лицо закрывала вуаль. Между ними устроилась Кэти с букетиком полевых цветов.
Священник, одетый в костюм семидесятых годов прошлого века, начал церемонию.
Виктория взглянула на Уэса, потом перевела взгляд вдаль, замечтавшись…
— Ты согласна?
Голос Уэса вернул ее к действительности.
— Что?
Гости разразились хохотом.
— Выйти замуж за моего папочку, — подсказала Кэти, с нетерпением ожидая момента, когда можно будет приняться за огромный торт.
— Конечно, Кэти, девочка моя, конечно.
