Его вновь охватила паника. Что происходит? Выражение ее глаз…
При виде Уэса кровь в жилах Виктории забурлила, накатили картины прошедшей ночи: его руки у нее на теле, ее — на его.
— Доброе утро, Уэс. Я как раз иду в свою комнату. Как Кэти? — Голос звучал довольно твердо, что ее удивило. Было очень трудно выполнить собственное решение: чуть позже она планировала уехать из города. Вещи уже лежали в машине. Страх холодом полоснул его.
— Ты что, не видела ее перед уходом? Почему ты ушла? Как ты сюда добралась?
— Взяла лошадь в твоей конюшне.
Она скакала как сумасшедшая, как будто кто-то преследовал ее. Виктория пыталась обмануть себя, думала, что расстояние что-нибудь изменит. Нет, оно лишь усилило ее стремление к нему и ее муку.
Уэс уронил розы, кинулся к ней и крепко обнял. Через его плечо Виктория видела, как Джо улыбается им. Уэс склонился к ней и горячо поцеловал. И она вновь вспомнила, как лежала в его постели, у него в объятиях. Но что решено, то должно быть сделано.
— Пойдем, — сказал Уэс. — Нам нужно в город.
Господи, как же он красив! И одежда ковбоя еще больше подчеркивала его великолепное телосложение, усиливая привлекательность. Она вспомнила, как целовала это крепкое, мускулистое тело.
— У меня другие планы, Уэс.
Ее слова больно задели его.
— Ник? — А кто еще может быть? — Беспокоишься о Нике?
Уэс еще не понимал. Нужно выяснить все сейчас же.
— Пойдем прогуляемся.
— Идет дождь.
— Едва моросит.
Они вышли на улицу через заднюю дверь. Дойдя до холма, остановились. Их окутал влажный туман. Уэс ждал.
— Я видела Ника утром мельком. С ним была Салли. Представляешь, он совсем не помнит, что произошло вчера! Салли отвезла его в больницу.
— Так лучше. Ему нужна помощь. А мы не врачи.
— Нет, но мы можем поддержать его. Он нуждается в поддержке. — Она отвела глаза от любимого лица, боясь, что решимость ее пропадет.
— Хорошо.
Уэс подумал, что глупо терять время на разговоры о Нике. Куда она клонит?
Виктория повернулась и от выглянувшего солнышка прищурила свои изумрудно-зеленые глаза.
— Я уезжаю, Уэс.
— Черта с два! — взорвался тот. — Я думал, ты умнее. Если бы не пожар, я бы объяснил тебе все. А больница не место для подобных выяснений. Выслушай меня. Ты чертовски хорошо знаешь, что я люблю тебя, а все остальное неважно.
— Неважно? — взвилась Виктория. — Да я такое слышала собственными ушами!
— Ты слышала только часть разговора. Да, черт побери, меня наняли, чтобы помочь Баку избавиться от партнера! Неужели ты не понимаешь? Это был план Бака, чтобы свести нас. Он знал, что у меня тяжелые времена, я уже начал сомневаться в себе. Он видел, что ты как раз то, что мне надо. Все было подстроено. Ради Бога, Виктория, как ты не понимаешь! — Взяв за руки, Уэс заставил ее посмотреть на себя. — Если все не так, что, по-твоему, меня здесь удерживает? Я тебе скажу — это ты! Наблюдая за тобой, я видел, как капризная и изнеженная вирджинская леди превращается в ловкую и умелую оклахомскую женщину. Разве я хоть раз посмеялся над твоими промахами? В любое время я мог уйти. Но я полюбил тебя, и день за днем, час за часом это чувство все росло.
Виктория мертвенно побледнела. Из-за ее глупого поведения могла погибнуть его дочь…
— Я не верю тебе.
— Нас с тобой одурачили. И все потому, что старый филин любит нас обоих. Если бы он предложил мне взглянуть на новую леди в городе, я бы только посмеялся. Нет, он бросил мне вызов. Он сказал, что его новый партнер — тупой выскочка из Вирджинии и что он хочет избавиться от него. Бак даже не сказал, что этот партнер — женщина. — Говоря это, Уэс быстро ходил по высокой траве. Из-за туч вновь выглянуло солнце и заиграло на пряжке его ремня. — Он знал, этот старый кот, что, увидев тебя, я уже без тебя не уеду.
Абсурдность ситуации стала очевидной, но сознание своей вины все еще удерживало Викторию.
— Я боялась, что ты на самом деле не любишь меня. Боялась, что я не люблю тебя. И Бак не хотел меня здесь. Потом пожар. Неужели ты сможешь простить меня за Кэти?
— Бак не хотел тебя только вначале, потом ты ему понравилась. А Кэти я сам часто оставлял с Джо. Если бы пожар случился без тебя, мне что тогда, застрелиться?
— Нет. Да. Не знаю. Я не знаю. Я ни в чем не уверена.
— И после того, что было сегодня, не веришь?
Виктория почувствовала, как ее окатила горячая волна, щеки запылали.
— Верю, — наконец выговорила она.
— Отлично. И в самом деле, тебе лучше поверить.
Услышав скрипучий голос Бака, они обернулись. Он был верхом. Как это ему удалось подъехать так незаметно?
— Ты верно догадался, что я дурачил тебя, Уэс. Но чего вы не знаете, так это того, что я обманул вас обоих.
Виктория выдернула руку из рук Уэса. Ей не нравилась эта складка у рта Бака и морщина на его лбу.
— Все верно, — продолжал Бак. — Я попросил Уэса устроить моему партнеру веселенькую жизнь.
Он спешился и направился к ним. Уэс и Виктория смотрели на него и ждали, что последует дальше.
— Давным-давно, много лет назад, на Востоке, бывало мы с твоим отцом купали тебя в бассейне. Твоя мать не разрешала тебе купаться нагишом, но твой отец считал, что детям это нравится. Твоя няня, Марта, ходила с нами с полотенцем для тебя. Тебе было тогда два года.
На Викторию нахлынули неясные воспоминания, О чем он говорит? Он был знаком с ее отцом? Что все это значит?
— Ты знал моего отца? — наконец произнесла она. — Но тогда ты знал и дядю Генри?
Бак глубоко вздохнул.
— Я и есть твой дядя Генри.
Виктория широко раскрыла глаза.
— Что это за чепуха с дядей Генри? — вмешался Уэс, подозревая, что здесь что-то не так.
— Я сделал фальшивое завещание и уведомил Викторию, что ее дядя умер и оставил ей половину Глори-тауна, — объяснил Бак. — А тебе я сказал, что удивлен активностью партнера. Я надеялся, что вы не будете обсуждать это между собой.
Виктория не могла прийти в себя. Так Бак — это ее дядя Генри, брат ее отца…
— Вы с папой были похожи? — почти прошептала она.
Бак улыбнулся.
— Довольно-таки. Между нами всего год разницы.
— Значит, будь он жив, он выглядел бы так же. Боже. Зачем ты вызвал меня сюда?
— Все эти годы я следил за твоей жизнью. Конечно, я мало что мог сделать, но после твоего развода, когда узнал, что мать хочет снова выдать тебя за какого-нибудь богатого франта… я не мог больше терпеть.
— Но почему… — Виктория сделала несколько шагов к нему. — Почему ты не сказал сразу, что ты мой дядя?
Лицо Бака болезненно сморщилось.
— Бог знает почему, но твой отец любил эту сучку. Ловкую, хитрую… Я никогда не был достаточно
