деликатесами, притаскивая ей маленькие угощения в виде копченой осетрины, швейцарского шоколада и круглогодичной земляники. Роза стыдилась сама себя. Ведь это была полностью ее вина, что она свалилась без сил. Она надеялась, что этот кризис станет вехой, отмечающей закрытие очередной главы в ее жизни. Впредь она решила работать менее интенсивно, больше отдыхать; она забудет про все прошедшее и начнет создавать для себя более разумную новую жизнь. Найджел был великолепен. Он не подпускал Энид и Рональда и строго-настрого запретил ей принимать Поллока.
— Я не хочу, чтобы ты даже вспоминала про колледж, — пригрозил он. — Я знаю тебя, Роза. Сейчас ты начнешь нервничать, что не занимаешься делом, и отправишься на учебу, еще не поправившись как следует. Что касается дружища Поллока, то для него ты все еще находишься на пороге смерти. А когда ты сможешь выходить на улицу, я отпрошусь на работе и лично буду следить за твоим выздоровлением. Ты абсолютно ненадежный человек.
Протесты были бесполезны.
— Долг платежом красен, — насмехался он над ней. — Я не забыл, как ты за мной надзирала. Разве ты не помнишь, как запрещала мне даже запирать дверь уборной?
Общество Найджела напоминало теплый душ. Оно не требовало от нее никакого напряжения. Порой ей казалось, что она вернулась в те детские годы, когда они жили дома. Поэтому, естественно, он командовал, и это было утешающим традиционным, а не унизительным и угнетающим, и она ничего не имела против. С радостью подчинилась выздоравливающая Роза его плану свозить ее на неделю за город.
— Надеюсь, слишком холодно не будет. Как говорят лекари, свежий воздух и движение хорошая вещь, когда они в меру. Конечно, было бы приятно получить немного зимнего солнышка, но я не рискну везти тебя за границу. Нам только нужно будет закутаться потеплее.
И вот таким образом в одно ясное ноябрьское утро Роза еще раз обнаружила себя на переднем сиденье автомобиля Найджела, закутанная в шотландский плед и держащую путь в Котсуолдс.
Они поселились в «Лайгон армз» на Бродвее. Комната Розы восхитила ее своей комфортабельностью и старомодным очарованием.
Найджел хорошо знал эти места, ведь там, в Глочестершире, когда-то жила его семья, прежде чем Энид вышла замуж за Рональда Ферфакса. Он оказался внимательным и интересным гидом, постоянно заботящимся об ее удобстве. Роза ощущала себя обманщицей. Она только быстро уставала, а в остальном чувствовала себя прекрасно и ела, впервые с лета, с настоящим аппетитом. Найджел так же хорошо ориентировался в меню и винах, как лондонский таксист в улицах с односторонним движением. Где бы они ни обедали, официанты бросались выполнять его заказы. Если блюдо оказывалось менее чем удовлетворительным, он отсылал его назад и получал подобострастные извинения. Прежде Роза не знала о такой стороне натуры Найджела. Неудивительно, что он сумел должным образом зарекомендовать себя в Сити.
Роза нарочно не взяла с собой даже блокнота для эскизов. Она чувствовала, что обязана уделять Найджелу целиком и полностью свое внимание, ведь он так много сделал для нее, да к тому же ей все еще не хватало энергии, чтобы что-то создать. Успокоившись, расслабившись, она предавалась приятному ощущению свободы от любой ответственности. Она отказалась сталкиваться с тем притаившимся страхом, который начинал подниматься в ее голове всякий раз, когда она намеревалась взять в руки нити своей нормальной жизни. Там не было ничего уютного и утешительного. Одиноко, напряженно, болезненно, да и будет ли когда-нибудь по-другому? Какие бы решения она ни принимала, намереваясь пересмотреть свое отношение к работе, чем дольше она оставалась вдали от нее, тем более угрожающей казалась перспектива возвращения. В конце концов нельзя сказать, что всем активно нравились порядки в колледже. Он давал какие-то рамки для ее учебы, однако в творческом плане она знала, что плывет против течения. Алек предупреждал ее об этом. И это не было так уж плохо. Однако, чтобы плыть против течения, требовалось так много сил, так много энергии… Она прогнала эти мысли в сторону.
На пятое утро их каникул Розе пришло в голову, что если бы несколько месяцев назад ей померещилось, что она живет в «Лайгон армз» вместе с Найджелом, она непременно отругала бы себя за то, что пускается в мечтания о недостижимом. Она криво усмехнулась этому воспоминанию ее прежней натуре. Найджел уже больше не предмет девчоночьей влюбленности, он превратился в самого дорогого и милого друга. Она с ленцой размышляла, что могла бы чувствовать сейчас к Найджелу, если бы не произошла ее встреча с Алеком. Не казалось бы ей, что между ними нечто больше, чем дружба? Ее мысли текли томно, расплывчато. Она даже не утруждала себя предположениями насчет того, каковы могут быть сейчас к ней чувства Найджела. Что было, разумеется, дурацкой оплошностью с ее стороны, сделавшей ее блаженно неготовой к шагу, предпринятому Найджелом.
Они зашли на ланч в сельский кабачок и сидели в уютном уголке возле камина, где потрескивали поленья. В середине недели здесь было почти пусто. От камина струилось усыпляющее тепло, и Роза чувствовала себя ленивой, довольной и сонной. Найджел, однако, держался напряженно, что совсем не походило на него. Его огромная фигура казалась ссутулившейся в рыбацком свитере, а обычно полногубый рот сжался в тонкую линию. Время от времени он поглядывал на Розу из-под осторожных век, казалось, что-то хотел сказать, но не говорил. Он сменил свою обычную, привычную трубку на сигареты, которые курил одну за другой. Роза заметила это и предположила, что он обдумывает какие-то свои рабочие дела. Несомненно, он сейчас предложит вернуться в Лондон. Она уже заметила, что в нем что-то зреет, все утро он был погружен в какие-то свои мысли. Видимо, в это утро «Файнэншл Таймс» напечатал неприятные новости. Она уже равнодушно приготовилась к этому разочарованию и придумала ответ на его извинения. Она переживала, что он мог страдать от неловкости из-за нее.
— Роза, я тут хочу тебе кое-что сказать, — начал он.
— Да, я знаю, — она подбадривающе улыбнулась.
— Знаешь? Как ты догадалась?
— О, я увидела, что ты весь день напряжен, вот и все. Не беспокойся об этом, Найджел. Я уже отдохнула и готова ехать домой прямо сейчас.
На какой-то момент он опешил, а потом резко засмеялся.
— Тогда ты не знаешь, — вздохнул он. — Дело не в этом.
— О, — сказала с недоумением Роза. — В чем же проблема?
— Никакой проблемы, надеюсь. Впрочем это зависит от тебя.
Настойчивость в его голосе невольно вывела Розу из ее полукоматозного состояния. Вскоре ей предстояло проснуться окончательно с неприятным чувством.
— Роза, у нас с тобой так много общего. Мы оба потеряли по одному из родителей, получили ты мачеху, я отчима. Вместе росли, и у нас много общих воспоминаний детства. Да и вообще мы очень хорошо знаем друг друга. Это ведь такая редкость — знать так хорошо представителя противоположного пола, да еще не быть его прямым родственником. — Он не делал паузы, чтобы услышать одобрение либо какую- нибудь другую реакцию, словно твердо решил договорить до конца отрепетированный монолог.
— Совсем недавно я был жестоко обижен, и ты тоже. Мы заботились друг о друге? Да так, как никто другой и не смог бы. Мы делим кров. Никогда не ссоримся, не спорим, не стараемся обмануть друг друга. Мы настоящие друзья. Романтических иллюзий у нас нет. Нам, ну… комфортно вместе. — Он поколебался какое-то мгновение, глядя на нее, словно желая убедиться, слушает ли она его, а потом сказал таким же ровным голосом: — Роза, ты выйдешь за меня замуж?
Роза была ошеломлена. Может, она видит сон? Неужели это Найджел спрашивает, согласна ли она, Роза, выйти за него замуж?
— Я долго думал о нас обоих, — продолжал он бесстрастно. — Пожалуй, мы оба стремимся обрести дом, детей, корни. Обычно человек играет на поле, пока не подцепит кого-нибудь на крючок или не попадется сам. Я прошел через все это. И пришел к выводу, что секс не главное. Погляди на Филиппу и на меня. Или на тебя и того ублюдка из Франции, кем бы он ни был. Мы с тобой исцелились оба, сорвали свои путы, глаза наши открылись. Я не преподношу никакого романтического трепа, Роза. По-моему, наш брак будет удачным. А что касается… ну… физической стороны всего… то ты превратилась в очень привлекательную женщину, а я… ну… я хорошо знаю себе цену… в том, что зависит от меня, проблем не возникнет…
Она все еще не находила слов, а потом подумала, что он может принять ее молчание за равнодушие.
