себя как равный со своими сеньорами — князьями Валахии, а теми излишествами, которые он позволял себе, снискал дурную славу. Его боялись абсолютно все. Короче говоря, он стал во всех отношениях чересчур заметным человеком. А Вамфир, если он дорожит собственным долголетием, ни в коем случае не должен быть на виду.
Но Тибор потерял контроль над собой и был необузданно жесток! Влад по прозвищу Пронзающий, Раду Красивый, Мирча Монах (чье правление было столь кратким)... Все они поручали Тибору защиту Валахии и наказание ее врагов, что вполне его устраивало, доставляло ему огромное удовольствие и позволяло ощущать превосходство над другими. Воистину, Пронзающий, который в истории получил славу злодея, страдает незаслуженно. Он был жесток, но в то же время ему приписывали многие деяния Тибора Имя Тибора, так же, как и мое, навсегда вычеркнули из исторических хроник, но его жестокие поступки, вызванный ими бесконечный ужас останутся жить в веках.
Продолжу свой рассказ. Прожив довольно долгое время среди турок, я в конце концов, перестал защищать их интересы, поскольку государство распалось, как разваливаются рано или поздно все государства такого рода. Я возвратился в Валахию. Время было выбрано верно. Тибор зашел слишком далеко, и только что пришедший к власти Мирчо смертельно боялся своего воеводы, его демонического могущества. Настал момент, которого я так долго ждал.
Переправляясь через Дунай, я воспользовался одним из даров Вамфира и мысленно устремился вперед. Где теперь мои цыгане? Помнят ли они еще меня? Три столетия — срок чересчур долгий. Но вокруг стояла ночь, и я был ее властелином. Черные ветры перенесли мои мысли через всю Валахию — туда, где скрывались в ночной темноте горы. Спавшие возле своих костров цыгане услышали меня, проснулись и в недоумении уставились друг на друга. Легенду обо мне они слышали от своих дедов, а те — от своих, утверждавших, что придет день, когда я вернусь.
В 1206 году двое зганов — те, что сопровождали меня в крестовом походе и были взяты в плен для допроса в ночь предательского нападения, вернулись домой, потому что им сохранили жизнь. Именно они способствовали возникновению и дальнейшему сохранению в памяти зганов полной благоговейного страха и почтения легенды. И вот я вернулся, и отнюдь не как мифологический персонаж.
— Отец, что нам следует делать? — прошептали они в темноту ночи. — Должны ли мы прийти и встретить вас, наш господин?
— Нет, — издалека ответил я им, но мой ответ отчетливо донесся до них через леса, поля и реки. — Я должен завершить еще одно дело, но сделаю это сам. Отправляйтесь в Южные Карпаты и приведите в порядок мой дом, с тем чтобы я мог там жить, после того как покончу со всеми делами.
И я был уверен, что они выполнят мое распоряжение.
После этого... я направился к Мирче в Тарговиште. Тибор находился в походе недалеко от границы с Венгрией. Я показал князю живую плоть вампира, взятую мною из собственного тела, но при этом сказал, что плоть принадлежит Тибору. Увидев, однако, что князь вот-вот потеряет сознание, я сжег ее, тем самым продемонстрировав ему один из путей уничтожения вампира. Я поведал ему и о других необходимых мерах — о деревянном коле и обезглавливании. Потом я поинтересовался у князя причиной столь долгой жизни его воеводы, спросил, не кажется ли ему весьма странным, что Тибору, должно быть, никак не менее трехсот лет. Нет, ответил он, поскольку это не один и тот же человек — их было несколько. Все они являлись частью одной и той же легенды, все носили одно и то же имя — Тибор, все воевали под одним и тем же знаменем с изображением дракона, летучей мыши и дьявола.
В ответ я лишь рассмеялся ему в лицо. Что за глупости? Я лично изучал русские летописи и точно знаю, что именно этот человек, тот же самый и никакой другой, триста лет назад был боярином в Киеве. Вот тогда-то и возникли слухи о том, что он вампир. И тот факт, что он до сих пор жив, лишь подтверждает эти слухи. Он всегда был властолюбивым вампиром, а теперь, похоже, мечтает стать властелином Валахии и занять княжеский трон!
Князь поинтересовался, имеются ли у меня веские доказательства для столь серьезных обвинений?
На это я ответил, что доказательством служит плоть вампира, которую он видел своими глазами.
— Но это может быть отвратительной плотью любого другого вампира! — возразил он.
Тогда я сказал, что посвятил всю свою жизнь выслеживанию и уничтожению вампиров, что убивал их везде, где только мог обнаружить. В поисках этих существ я побывал в Китае, Монголии, Турции, России. В доказательство я произнес несколько фраз на разных языках. Однажды, когда Тибора ранили в бою, мне удалось проникнуть к нему и раздобыть крошечный кусочек плоти вампира, который затем вырос и превратился в то, что видел только что князь. Какие еще нужны доказательства?
Никаких, ответил князь, поскольку до него тоже доходили странные слухи, у него тоже возникли некоторые сомнения и подозрения...
Князь и раньше опасался Тибора, а после того, что я ему рассказал, — заметь, все сказанное мной было правдой, за исключением разве что предполагаемых намерений и амбиций Тибора, — его опасения переросли в безграничный страх. Разве он мог и дальше иметь дело с подобным чудовищем? Как же ему быть?
Я подсказал ему, как следует поступить. Он должен послать за Тибором и призвать к себе под любым предлогом — ну, например, затем чтобы оказать ему великие почести. Да, это вполне подходящий предлог. Вампиры очень тщеславны, и их можно обмануть с помощью лести, если умно все продумать и действовать осторожно. Мирча может сказать Тибору, что хочет назначить его главным воеводой всей Валахии, вторым по значимости человеком после князя.
— Но он и без того обладает достаточно большой властью!
— Тогда скажите ему, что будет рассмотрен вопрос о наследовании им княжеского трона.
— Что?! — вскричал князь, но потом глубоко задумался. — Я должен посоветоваться.
— Смешно и глупо, — настаивал на своем я. — У него могут быть верные люди среди ваших советников. Ведь вам хорошо известно могущество вампиров!
— Продолжай...
— Когда он придет, я буду здесь. Следует непременно сказать ему, чтобы он возвратился один, оставив свой отряд на венгерской границе для дальнейшего патрулирования и борьбы с врагами. Позже можно будет отправить им приказ и передать отряд под командование менее высокопоставленных военачальников, которые, однако, заслуживают доверия. Вы должны принять его один и непременно ночью.
— Один? Ночью? — Мирча Монах был ужасно испуган.
— Вы выпьете вместе с ним. Я дам вам вино, которым его можно будет опоить. Однако он очень силен, и никакое количество выпитого вина не способно убить его. Оно даже не лишит его сознания. Но тем не менее оно притупит его чувства, сделает его тупым и неповоротливым, опьянит. Я в это время буду под рукой вместе с четырьмя-пятью наиболее преданными вам и надежными охранниками. Мы скроем его, раздетого, в каком-нибудь вами указанном месте. Это должно быть особое место, лучше всего в одном из дворцовых парков. Когда взойдет солнце, вы сможете сами убедиться, что ваш пленник — вампир. Солнечные лучи опалят его тело, и это станет для него настоящей пыткой. Но само по себе это не послужит убедительным доказательством. А мы прежде всего обязаны быть уверенными в том, что наши подозрения справедливы. Он будет связан, и если вы заставите его открыть рот, то увидите, что внутри шевелится змеиный язык. О князь! Вы увидите раздвоенный, красный от крови язык вампира!
Следует немедленно воткнуть ему в сердце крепкий деревянный кол и таким образом практически лишить его способности двигаться. Потом, не вынимая кола, нужно положить его в гроб и перенести куда- нибудь в отдаленное, безлюдное место. Он будет погребен там, где никто и никогда не сможет найти его. Могила его отныне и навсегда должна стать запретным для людей местом.
— И это поможет избавиться от него? Я заверил князя, что мой план обязательно сработает, и оказался прав. Все произошло именно так, как я и предсказывал.
От Тарговиште до крестообразных холмов около ста миль. Тибора отвезли туда. Всю дорогу нас сопровождали священники, они постоянно звенели колокольчиками, отгоняя бесов, и в конце концов мне едва не стало плохо из-за них. На мне было обычное длинное одеяние монаха с поднятым капюшоном. Никто не видел моего лица, за исключением Мирчи и нескольких придворных князя, но всех их я в определенной степени зачаровал, или, как вы выражаетесь, загипнотизировал.
В горах была наспех сооружена гробница из неотесанных камней, в изобилии имевшихся в округе. На ней не было ни имени, ни названия, ни каких-либо других опознавательных знаков. Низкая, мрачная
