губами, не столько целуя, сколько пробуя на вкус его плоть. Эта выходка настолько напугала юношу, что он убежал и больше уже не приходил к ней.
Все это было нестерпимо, и теперь, быстро шагая по дороге и кутаясь в шерстяной плащ, Дебора думала о том, что ее единственной надеждой является брак с респектабельным мужчиной вроде Бенджамина Миста. Может быть, если она примирится с его объятиями, та, другая Дебора, будет, наконец, довольна и исчезнет навсегда.
Едва успев подумать о Бенджамине, девушка услышала стук копыт и, обернувшись, увидела его самого, едущего верхом на лошади по направлению к Бэйндену, с сидящей позади него Дженной Кэсслоу. Они проследовали мимо стоявшей на обочине нареченной плотника, не заметив ее.
Чувствуя себя обманутой и покинутой, Дебора беспомощно окликнула. «Бенджамин!» – но он не услышал, и девушке осталось лишь смотреть на то, как Дженна Кэсслоу, которую она ненавидела больше всех на свете, удаляется вместе с ее женихом.
Дебора знала, что это проявление слабости, но, тем не менее, не могла удержаться от слез. Она плакала негромко, так, чтобы ее не могла услышать и выглянуть из окна тетушка Мауд, главная деревенская сплетница, но очень горестно и жалобно.
Девушка чувствовала себя такой несчастной и одинокой, что, когда позади нее вдруг раздался голос, предложивший. «Могу ли я проводить вас домой, сударыня?», нисколько не испугалась, а даже обрадовалась. Однако, обернувшись, она увидела сидящего верхом и наклонившегося вперед, чтобы получше разглядеть ее лицо, наследника Глинда, с которым не была знакома, но чья репутация была ей хорошо известна. Улыбка сразу исчезла с лица Деборы, сменившись холодным и равнодушным выражением.
Однако девушка попала в затруднительное положение. С одной стороны, было бы неблагоразумно обидеть невежливостью представителя семьи крупнейших местных землевладельцев, но, с другой, он был ей глубоко неприятен, и она с удовольствием избежала бы разговора с ним. Совершенно очевидно, что он дамский угодник, щеголь, хвастун и задавака, а может быть, и похуже, – словом, совсем не тот человек, с которым Дебора чувствовала бы себя легко.
– Я… Э-э…
– Не сомневайтесь, сударыня, залезайте сюда, я тотчас же доставлю вас домой.
Дебора покраснела, ее пронзила мысль, что, наверное, он уже догадался, какая она на самом деле испорченная.
С легким оттенком вызова она заявила.
– Благодарю вас, господин Морли. Буду очень признательна, если вы довезете меня до Кокин- Милл.
Ни слова не говоря, Роберт тут же спешился, усадил ее на лошадь, и вновь взобрался в седло позади нес.
Деборе казалось, что она сейчас задохнется. У нее кружилась голова, сердце билось вдвое быстрее обычного, каждый нерв был натянут, как струна. Девушка невольно ощущала каждую клеточку, каждый мускул и сухожилие прильнувшего к ней сзади мужского тела, и не могла не думать об этом. И вдруг, совершенно неожиданно, в ней проснулось какое-то новое, незнакомое чувство, сильное и властное, но изначально низменное и порочное. Окончательно обессилев, Дебора уверилась, что вот-вот упадет в обморок.
– Вам плохо? – раздался над самым ухом девушки голос Роберта, заметившего, как качнулась ее голова.
– Нет, ничего, – почти беззвучно ответила она.
Они ехали очень быстро, и вскоре он снова заговорил.
– Надеюсь, я смогу найти дорогу. По правде говоря, я не очень хорошо знаком с этими местами.
Дебора всмотрелась в темноту.
– Кажется, мы уклонились влево от основной дороги. По-моему, мы сейчас едем в сторону Бэйндена.
Роберт не ответил, и Деборой овладел беспричинный страх, подавивший все остальные эмоции. По ее телу пробежала дрожь, и Роберт сказал.
– Вы замерзли. У меня в седельной сумке есть вино. Выпейте, и вам сразу станет лучше.
Не раздумывая, Дебора поднесла к губам обтянутую кожей флягу. Крепкая жидкость обожгла ей рот, и, чувствуя, как по ее телу разливается тепло, девушка вспомнила, что уже несколько часов ничего не ела, и теперь может опьянеть от одного глотка. Тем не менее, она отпила еще и еще раз, сама не зная зачем.
– Мне надо поскорее попасть домой, – растягивая слова, сказала она.
– Боюсь, что вы были правы, – извиняющимся тоном откликнулся Роберт. – Должно быть, я поехал не по той дороге. Мы уже почти в Бэйндене.
Она хотела сказать: «Тогда поедем назад», но вместо этого еще раз молча отпила из фляжки.
– Я только на минуту заеду в дом, возьму теплую одежду, – предложил, не глядя на нее, Роберт. – Становится холодно.
И снова Дебора промолчала, изо всех сил пытаясь бороться с теми отвратительными, ужасными мысля ми, которые уже почти полностью овладели ею.
– Хорошо? – Они остановились, и Дебора поняла, что должна дать тот или иной ответ.
– Мы заедем в Бэйнден, – медленно произнесла она, сдаваясь, и почувствовала, как руки Роберта теснее обхватили ее.
Он пришпорил коня, и они понеслись к дому.
– К сожалению, Бенджамин, я не знаю, где она. – Стоя на пороге своего дома, матушка Всстон смотрела на плотника узкими смородиновыми глаза ми. – Я думала, что она с тобой.
Бенджамин покачал головой:
– Я сказал, что приду, как только закончу работу. Я немного задержался из-за того, что ко мне неожиданно пришли. А что, Дебора вообще не заходила домой?
В смородиновых глазах появилось беспокойство.
– Нет, не заходила. Надеюсь, она не заболела. Может быть, братья пойдут поискать ее, когда вернутся домой.
– Я уверен, что с ней ничего не случилось, – поспешно сказал Бенджамин. – Скорее всего, она просто с кем-нибудь заговорилась.
Ему почему-то вдруг захотелось оказаться подальше от этого маленького домика с дымящимся очагом и вечным запахом постоянной стряпни, не говоря уже о том, что он отнюдь не желал оказаться под испытующим взором папаши Вестона. Все, о чем он сейчас мечтал, – поскорее вернуться в свое тихое обиталище, усесться возле очага и, глядя в огонь, потягивать присланное Даниэлем Кэсслоу пиво.
– Бенджамин?
– Прошу прощения, я…
– Я говорю: сказать Деборе, что ты зайдешь завтра?
– Да-да, пожалуйста, скажите.
Поклонившись – особой вежливости в данных обстоятельствах не требовалось, – Бенджамин опять сел на лошадь и на мгновение задумался. Ужасно было себе в этом признаваться, но сегодня ему не хотелось видеть Дебору. Бенджамин сам себе удивлялся: желание остаться наедине со своими мыслями было настолько сильным, что плотник предпочитал ехать через лес, лишь бы избежать встречи с кем бы то ни было, в том числе с девушкой, на которой намеревался жениться. Поспешно развернувшись в том направлении, где он никого не мог встретить, он поскакал домой и с облегчением вздохнул лишь после того, как за ним захлопнулась дверь.
Бенджамин развел огонь в очаге и, поняв, что совершенно не хочет есть, сел в свое любимое кресло и стал смотреть на огонь. Старый кот, мурлыча, примостился у него на коленях. Не прошло и пяти минут, как Бенджамин уснул.
Ему снилось, что он идет по белому от снега лесу; вдали виднелась долина – сочетание голых черных деревьев и молочно-белых полей. Посреди непорочной белизны ярким чернильным пятном выделялась
