галоп и вскоре Увидел их впереди. Три всадника, мчатся изо всех сил. Три?..
Трэйс пригнулся к крупу лошади как раз вовремя. Он это сделал инстинктивно, как только понял, что осталось всего три всадника, и в тот же момент буквально в нескольких дюймах от его головы свистнула пуля. В стороне он увидел индейца, выглядывающего из-за лошади. Одной рукой Трэйс вскинул винчестер и выстрелил. Пуля подняла облачко пыли чуть впереди убегающего индейца, и Джордан, пришпорив лошадь, бросился за ним, держа наготове оружие.
От отчаяния, когда стало ясно, что ему не убежать, апач повернулся и открыл огонь. Он слишком торопился, поэтому ни одна из пуль не достигла цели, а в следующую секунду рыжая лошадь ударила его в плечо, сбив с ног так, что индеец покатился.
Не медля, Джордан бросился дальше, дождавшись лишь, когда лошадь индейца наберет скорость.
Индейцы впереди стали разбегаться в разные стороны. Они должны знать о том, что его преследуют, могли бы остановиться и открыть по нему огнь; но они бегут. На одной из лошадей сидело двое всадников, и Джордан поехал за ними. Его все время неотступно преследовала мысль… убьют ли они девушку, когда он их настигнет?
Внезапно Мария Кристина начала сопротивляться, освободилась от захвата и на бешеной скорости выбросилась из седла. Она упала на песок как сумка со старой одеждой, а затем откатилась.
Апач повернул лошадь, чтобы догнать ее, но у него на пути встал Джордан. Индеец замахнулся на него ружьем, но Джордан парировал удар и сам ударил прикладом, выбив ружье из рук индейца, затем они соскочили с лошадей и вступили в смертельную схватку.
Апач потянулся к рукоятке ножа, но Джордан достал его прямым правым ударом, который сбил противника с ног, затем Джордан попытался прыгнуть на него и придавить ногами, но индейцу удалось откатиться. Затем он вскочил и с быстротой молнии вновь бросился в яростную схватку. Джордан вырвал из его объятий руку и кулаком ударил снизу. Удар заставил индейца отступить, и Джордан сапогом ударил его по колену.
Апач был отлично сложен, обладал развитой мускулатурой. Он упал, но тут же откатился, пряча в ладони нож. В этот момент Джордан выстрелил в него в упор.
Индеец упал, попытался приподняться, но вновь упал и затих. Его стройное коричневое тело лежало под лучами жаркого белого солнца, вокруг веяла пыль только что закончившейся схватки.
Трэйс Джордан вытер пот со лба. Других индейцев не было видно. Он медленно повернулся и пошел к Марии Кристине.
Девушка уже поднялась и смотрела на него. Ее лицо было все в пыли, волосы развевались на ветру, падали на щеки, руки были связаны, платье разорвано, она стояла и ждала, пока он подойдет.
Джордан освободил ее от пут, и какое-то мгновение они стояли вместе, их взгляды встретились. Он хотел взять Марию Кристину за руки, но она быстро отступила, сжалась, в ее расширенных глазах читался животный страх. «Нет!.. Нет!..»
Его руки бессильно упали. Он повернулся и пошел к своей лошади. Затем поймал пони индейца и подвел к девушке. Не произнося ни слова, она села в индейское седло, и он заметил, что она взяла винчестер индейца и боеприпасы к нему. Патронташ был перекинут у нее через плечо.
Облако пыли все приближалось. Казалось, что сквозь пыль можно различить отдельные фигуры.
Охотники приближались, но не очень быстро, лошади проделали большой путь, и быструю скачку им не выдержать. Да и его лошади необходим отдых.
Теперь Трэйс и Мария Кристина ехали на север. Это все еще была территория Мексики, граница Аризоны проходила севернее; они достигнут ее в шестидесяти или семидесяти милях к западу от базы отряда Саттона-Бэйлесса. Если бы им удалось достигнуть города, любого города, где будет шериф…
Но города не было. Во всяком случае достаточно близко, чтобы надеяться на помощь. Тубак был дальше на запад, Тусон и Томбстоун слишком далеко к северу. Лучшим выходом для них было ранчо Джона Слаутера в Сан-Бернардино-Спрингс. Существовала реальная возможность приехать туда вовремя. Они могли бы у него попросить убежища, и, кроме того, Слаутер не тот человек, с которым можно было шутить, его даже нельзя сравнивать с ребятами Саттона.
Он и ехали по пересохшему оврагу, затем овраг раздвоился и стал уводить их назад, тогда они перебрались в другой каньон, затем выбрались из него и поехали через густой лес юкки и мексиканских кактусов. Теперь они как только могли запутывали следы, ехали как можно медленнее, стараясь, чтобы пыли поднималось немного. Кроме того, иногда они стирали за собой следы, двигались то вместе, то порознь.
Их преследователи разделились, чтобы исследовать как можно больший участок местности. Они догоняли.
Внезапно Трэйса осенило. Идея была настолько простая, насколько же и рисковая, что он на мгновение усомнился в собственном рассудке. Сомнения не вызывает тот факт, что их окружают и это дает им шанс.
Джордан глянул направо, налево, высматривая густые кусты. Через несколько минут, когда они скрылись в кустах, он поднял руку, делая знак остановиться, быстро соскользнул на землю и пригнул лошадь. К тому времени как к нему подъехала Мария Кристина, он завязал своей лошади глаза. Видя его манипуляции, она спрыгнула на землю и сделала все то же самое. Затем они торопливо собрали ветки, укрыли обеих лошадей и улеглись у границы кустарника. Рыжая лошадь заволновалась, внезапно оказавшись в полной темноте, но услышав спокойные голоса Джордана и Марии Кристины, притихла.
Это был старый трюк. Так водили лошадей по шатким мостам или вели под пули. Если у лошади завязаны глаза, она ведет себя спокойно.
Стояла страшная жара. От земли шел ужасный жар. Не дай Бог одна из лошадей шевельнется в самое неподходящее время… впрочем, темнота должна заставить их лежать смирно.
Песок под ними был очень плотным. Приготовив оружие, они ждали. Пот заливал Трэйсу лицо, он знал, если один из всадников подъедет ближе, их укрытие сразу может обнаружиться. Остался запах лошадей, его собственной нестираной одежды, смешанный запах креозота и мочевины. Вскоре они услышали топот приближающихся лошадей.
Двух из них он скоро услышал, и тотчас же понял, что они слишком близко. Трэйс напрягся, готовый открыть огонь. Если они наткнуться на них, он прикинул, что сможет унести с собой в могилу еще двоих. Он успокаивающе положил руку на свою лошадь.
Мужчина злобно выругался, и они услышали, как ломаются кусты. Его напарник выкрикнул:
— Что-нибудь видишь?
— Нет! — ответили довольно далеко, с другой стороны каньона. — Впереди ущелье.
Их укрытие было совершенно ненадежно. Приходилось рассчитывать лишь на то, что их преследователи не знают о нем, и их взгляды устремлены вперед и только вперед.
Всадники проехали, и Трэйс уже хотел выглянуть, но показался еще один, уже ближе. Они услышали, как идет лошадь, услышали, как вытаскивали фляжку из сумки для продуктов, было слышно бульканье воды, когда всадник пил. Как только он прошел мимо, его фигура стала четко видна. Он ехал и, откинув голову назад, пил. Затем было слышно, как он прополоскал рот и сплюнул.
Трэйс Джордан лежал неподвижно, медленно считая до пятидесяти. И только после этого он рискнул выглянуть. Был виден только один всадник, достаточно далеко. Остальные должны были двигаться по каньону, о котором говорил один из них. Они быстро вскочили на ноги, подняли лошадей, сорвав с глаз повязки.
Повернув под прямым углом от их первоначального направления, они устремились на запад, а затем вновь повернули на север, чтобы не упустить ни одной мили пути, ведущего к их спасению. Вскоре они подъехали к лесу из юкки, где и укрылись от глаз возможных преследователей.
То, что охотники ничего не достигли, стало ясно довольно быстро. Это произошло сразу после того, как Якоб Лантц перестал различать следы. Вскоре они возвратились назад и нашли те кусты, где прятались беглецы, и даже отпечатки их тел. Джордан усмехался, представляя себе негодование старого следопыта. Но они выиграли лишь час, а может и меньше. Их и границу теперь разделяло лишь несколько пересохших русел рек, которые были полноводными лишь в сезон дождей. Некоторые из них текут в Рио-де-Сан- Бернардино, другие в Рио-де-Бависле. Каньон, который был образован одной из этих рек, может дать им некоторую защиту, когда они будут двигаться к границе, к тому же многие из них тянутся именно на север, а
