потому что они не могли говорить о ней, и оба боялись вспыхнувшего желания. Слово, случайное касание — им было надо так мало для счастья.
Приближаясь к освещенной факелами зоне, Лабарж неожиданно ускорил шаг.
— Что-то не в порядке, — сказал он.
Вокруг стояли люди с отяжелевшими от усталости мышцами, на их лицах читалось отчаяние.
Вперед вышел Коль.
— Капитан, — сказал он, — у нас неприятности. Осталось пятнадцать футов до противоположного уклона, а она не двигается ни на дюйм. У нас просто нет сил, чтобы перевалить ее через горбину. Мы застряли!
Он прошел вперед через срубленный кустарник и утоптанную землю туда, где на фоне ночного неба горой возвышался корпус, где высящиеся мачты были похожи на безлистные деревья.
Именно этого Жан и боялся. Мощь ворота и расположение блока давали людям возможность, медленно и натужно вращая ворот, дюйм за дюймом продвигать корабль вперед на хорошо смазанных жиром полозьях. Огромные блоки и тщательно спланированное их сцепление смогли учетверить их силу. Но теперь, около высшей точки просеки, человеческих усилий больше не хватало.
— Мы не можем сдвинуть ее с места, — сказал Коль. — Мы уже сломали пару рукояток ворота.
Взглянув на звезды, Жан увидел, что до рассвета еще оставалось несколько часов, но люди были измождены. Он догадывался, что надо делать, но для этого ему нужны были свежие силы. Несмотря на то, что туман пропал, что приход сторожевого судна был неизбежным, следовало сделать одну вещь.
— Барни, — сказал он через секунду, — пусть все устроятся поудобнее и отдохнут. Я сам буду стоять у орудия. Два человека будут дежурить возле корабля, остальные могут отдыхать до четырех часов.
— Бог свидетель, что им нужен отдых, — сказал Коль, — но что случится с «Сасквиханной»? «Лена» будет здесь на рассвете.
— Если она на рассвете снимется с якоря, ей понадобится больше трех часов, чтобы добраться сюда. Я буду у орудия. Если услышите выстрел, делайте, что я сказал. А мне на помощь пошлите четырех человек.
Коль сдвинул фуражку на затылок и начал было отворачиваться, но вдруг остановился и посмотрел на Жана.
— Капитан, мне казалось, что я больше тебя смыслю в морском деле, что только я и никто другой должен быть капитаном этого корабля, но поверь: теперь я знаю, кто из нас лучший. В этом рейсе ты провернул такие штуки, что мне и не снились.
— Спасибо, Барни.
Лабарж повернулся к Елене.
— Вам надо поспать и отдохнуть.
— Я иду с вами.
— Но, послушайте...
— Я иду с вами.
Они вместе прошли на мыс, где было установлено орудие, его темное дуло смотрело вдоль канала. Когда они подошли, дежурившие здесь встали.
— Пока все тихо, капитан.
— Отдыхайте... Подъем в четыре часа.
Матросы ушли, и Жан устроил для Елены место для отдыха, навалив между станинами лафета нарубленного лапника и постелив на него несколько одеял. Когда она удобно улеглась, он закурил трубку и расположился, приготовившись к долгим часам ожидания. Жан устал, но усилием воли заставлял себя не спать.
Где-то в глубине леса упала сосновая шишка, на воде всплеснула рыба, а высоко над деревьями пропела ночная птица. Все остальное поглотила тишина и темнота.
Земля под ним была мягкой, с тостым ковром сосновых иголок и сырой от тумана. В вершинах сосен зашевелился слабый бриз, и Жан услышал далекий звук мчащащегося ветра — странный, одинокий шум вечнозеленых лесов. Он некоторое время с удовольствием прислушивался к нему и к воде, журчащей по скалам. Это были древние, знакомые звуки.
— Это великая страна, — сказал он.
— Я люблю ее. И всегда буду любить.
— Я почти всю жизнь прожил рядом с лесом, — сказал он. — Я здесь как дома. Мне нравятся неизведанные земли.
Где-то далеко в соснах, стоящих на краю мира, начинался ветер, он стал подбираться ближе, будя к жизни все больше и больше деревьев, расшевеливая их мохнатые лапы, и пришел, наконец, на Аляску, двигаясь через леса, и рассеиваясь по прибрежным островам. Это был ветер, родившийся на одном конце земли и добравшийся до другого, и он был холодным.
Ветер зашелестел в соснах над проливом Тенаки и пошептался с деревьями над деревней Хунах, затем прошелся над обнаженным корпусом «Сасквиханны».
Жан слушал ветер.
— Тебе лучше заснуть, — сказал он Елене. — Скоро пойдет снег.
Глава 26
Жан неожиданно проснулся с чувством, будто что-то случилось. В соснах мягко и легко шел ровный снег, но не это разбудило его. Тихо, чтобы не потревожить Елену, он поднялся на ноги и растер их, чтобы восстановить циркуляцию крови.
Когда Жан смог двигаться бесшумно, он отошел от орудия и встал на маленькой полянке в лесу, настороженно прислушиваясь. Не раз он слушал полнейшую тишину, улавливая мельчайшие звуки... И теперь он услышал их.
Звук пришел издалека, но он не принадлежал лесу. Его шум он узнал еще будучи мальчишкой, а теперь слышал не бормотание ветра среди деревьев и не шелест опавшей листвы, а мерное приближение большой группы людей.
В холодные, зимние ночи звуки разносятся на удивительно большое расстояние, и люди были еще далеко: за несколько миль. Это были не индейцы, потому что даже большой отряд индейцев услышать невозможно; это были люди, непривычные к путешествию по ночному лесу.
Лабарж быстро понял, что означает это движение: Зинновий настолько уверился в том, что захватит «Сасквиханну», что высадил на берег матросов, чтобы перехватить его или кого-то из его команды. «Лена» несомненно двигалась сейчас вверх по течению и высаживала эти группы матросов, чтобы они заняли свои места на берегу. Нападение должно было произойти как с суши, так и с моря; очевидно Зинновий решил, что пленных или спасшихся не будет.
Вот этого Жан не предвидел, против этого маневра не имел никакого плана, тем не менее обязан действовать быстро. Нападение с суши лишит «Сасквиханну» команды: снайперы с деревьев могут снимать его людей, как уток.
Он быстро подошел к орудию и, наклонившись, коснулся плеча Елены. Она сразу же открыла глаза, полностью очнувшись ото сна. Он быстро все объяснил.
— Надо идти назад, и поскорее!
Она уже встала и поправляла одежду.
— Вы идите. Я останусь. «Лена» может подойти пока вас не будет, тогда я выстрелю из орудия. Это может остановить ее.
— Вы? Выстрелить из орудия?
Она засмеялась над его удивленным выражением лица.
— Вы забываете, Жан. Я дочь одного из Романовых, и являюсь почетным полковником одного из артиллерийских подразделений. Я несколько раз участвовала в салютах. Оно заряжено?
— Да.
— Тогда все, что я должна сделать — это навести его на цель и дернуть за шнур.
Он заколебался.
— Ладно, но как только придут люди, вы уходите, слышите?
Она встала по стойке смирно и отсалютовала.
