Англии и на Континенте. Я не встречал на Западе человека с более странной судьбой, чем моя, хотя туда приезжал народ отовсюду — из разных стран я с разными обычаями.
Блэйк выглядел растерянным и беспокойным. Он наблюдал за Томом Ланди, и я заметил нерешительность на его лице. Джон Блэйк хорошо понимал ковбоев, рабочих с железной дороги, разных аферистов, умело с ними разбирался, но Том Ланди выпадал из этой категории. Джон видел перед собой воспитанного, образованного человека и оттого еще сильнее нервничал.
— Законы писаны не мной, — ответил Блэйк.
— Разве речь идет о законе?
— О постановлении местного муниципалитета, — не отступал Блэйк, — и я слежу за тем, чтобы оно не нарушалось. Ни один техасец не имеет права ступать в северный квартал.
Том стоял вытянувшись, по-армейски сдвинув ноги, продолжая вести беседу вежливо и учтиво.
— Мистер Блэйк, Кон Дюри рассказал мне о вас, и я ничего, кроме уважения к вам и законам, которые вы представляете, не питаю. Но сегодня я буду в северном квартале — не сомневайтесь.
Да, мистер Дюри, он такой же сумасшедший, как и ты в молодости! Я не мог им не восхищаться и, поймав взгляд Джона, понял, что дерзость малыша ему импонирует.
У двери Том оглянулся.
— Прошу учесть, мистер Блэйк, вечером я один приду в северный квартал. Со мной не пойдут ни Кон, ни кто-либо еще из «Тамблинг Б».
Мы вошли в банк и поднялись наверх, где нас ожидал Дик Хардеман. Мне он показался взволнованным и даже рассерженным. Увидев человека за письменным столом, у него за спиной, я все понял.
Неуклюжий, тощий, с приподнятыми плечами, Эрон Макдональд напоминал сухой стручок, лишенный всякой плоти. Его глаза над впалыми щеками глубоко прятались под густой щеткой бровей. Он перевел взгляд с меня на Кэйт, торопливо кивнул, затем открыл ящик стола, достал мешок с золотом и начал считать. Кэйт подняла цену до двадцати трех за голову, что было неплохой сделкой, а Эрон Макдональд относился к деньгам с большим почтением.
Наблюдая, как я собираю золото и банкноты в мешок Кэйт, он наконец спросил:
— У вас нет здесь больше никаких дел?
— Мне нужно еще кое-кого навестить, — спокойно глядя на Эрона, ответил Том.
— Всегда пожалуйста, — угрюмо буркнул Макдональд, — если вас ждут в южном квартале.
— Вечером я иду в северный квартал на свидание с вашей дочерью.
Эрон оторвал глаза от своих бумажек. В них горела ненависть.
— Моя дочь никого не принимает сегодня. Спокойно занимайтесь своими делами. Кроме того, я вас не приглашаю.
— Я все равно приду.
— Мистер Макдональд, — вмешался Хардеман. — Я давно знаю Кэйт Ланди, его, и…
— Меня не интересует ваше мнение, мистер Хардеман. Надеюсь, вы не собираетесь указывать мне, кого я должен принимать в своем доме? — Он встал. — Полагаю, наша сделка завершена.
Кэйт напряглась как струна. Первый раз в этом году она вышла из себя.
— Пойдем, Том. Нам здесь не место!
Как всякая посредственность, Макдональд привык оставлять последнее слово за собой.
— Вы правы, мэм, — высокомерно бросил он, — ваше место в южном квартале. Надеюсь, вы не лишите нас права самим решать, кто достоин бывать в северном квартале, а кто нет.
Тут я не сдержался и отвесил ему пощечину, перегнувшись через стол, схватил его за грудки, резко рванул на себя и всей пятерней ударил по лицу. Надо заметить, рука у меня не маленькая, тяжелая и хорошо разработанная физическим трудом. Хлестанув его еще раз тыльной стороной кисти, смазал по губам.
— Следи за языком, когда разговариваешь с дамой!
У себя за спиной я услышал ровный голос Блэйка:
— Отпусти его, Кон.
Не поворачивая головы, я спросил:
— Это угроза?
— Нет… просьба.
Молча я опустил Макдональда в кресло и, повернувшись к Джону, сказал:
— Ты бы лучше научил его хорошим манерам.
Макдональд побагровел от ярости.
— Чертов сброд! Всех вас следовало вырезать! Выжечь каждый дом у вас на Юге!
Тут я рассмеялся. Уперевшись руками в стол, смотрел на него, и мой смех бесил его еще больше.
— Мистер Макдональд, — наконец произнес я спокойно, — надеюсь, вам будет любопытно узнать, что я служил офицером у генерала Шеридана?
Кэйт позвала:
— Кон… пойдем. Быстрее!
Резко развернувшись, я догнал ее в два прыжка. Дельгадо, Краснокожий Майк и Рул Карсон заняли позицию у дверей банка. Спустившись раньше нас, Том присоединился к ним.
Против нас неровным полукругом стояли девять горожан с ружьями и револьверами.
— Кэйт, — позвал я, — постой-ка здесь, мы…
— Нет, — вмешался Джон Блэйк, — никакой пальбы. — Полицейский обогнал меня в дверях и остановился лицом к лицу с горожанами. — Не стрелять, — предупредил он, — спрячьте оружие!..
Я взял Кэйт за руку, и мы вышли на улицу. В сопровождении эскорта из наших парней добрались до фургона, Кэйт села в него. Дельгадо привел лошадей из стойла, и ковбои один за другим, не сводя глаз с противников, вскочили в седла.
В какой-то момент я встретился взглядом с Талькотом. Огонек алчности в его глазах заставил меня насторожиться. В левой руке я нес тяжелую сумку с золотом. То, что выражал взгляд Талькота, мне не понравилось.
Положив сумку рядом с Кэйт в медицинский фургон, я сказал:
— Ну все — поехали.
Плотной группой мы стали выбираться из города.
Те ребята остались на месте, но, когда наша группа достигла середины улицы, они увидели, как кто-то спрыгнул с крыши, другой вывел двух лошадей из-за домов.
Тод Муллой и Ван Кимберли были вооружены и оттуда, где они сидели в засаде, держали под прицелом своих ружей шестьдесят ярдов улицы.
Оставив лошадей под прикрытием домов, они наблюдали за людьми Талькота. О чем никто из этой компании до самого конца даже не подозревал. Узнать, что тебя уже добрых десять минут как взяли на мушку, — чувство не из приятных, после него трудно избавиться от ощущения опасности, подстерегающей за каждым темным углом.
Мы уже подъезжали к окраине, когда я услышал возглас Кэйт и увидел Линду Макдональд, которая спускалась с крыльца единственного здесь охотничьего магазина, последнего строения в городе, и держала в руках изящный маленький зонтик. Том Ланди остановил лошадь прямо перед ней, девушка подняла глаза, и их взгляды встретились.
Без сомнения, она была великолепна. У меня язык не поворачивался, чтобы в чем-то винить Тома. Конечно, ему никогда не приходилось видеть подобной красоты на одиноких ранчо, где прошла большая часть его жизни.
Однако… Возможно, я смотрел на нее сейчас глазами Джона Блэйка и Мойры? За ангельской внешностью сквозила холодность, напряженность, что-то такое, чему я не доверял.
— Твой отец сообщил мне, что ты сегодня никого не принимаешь. — Том говорил сдержанно.
Она посмотрела на него с легкой улыбкой на губах.
— Разве это мои слова?
— Нет, но…
— Мой отец очень резкий человек. — Линда типично женским движением закрыла зонтик. — Я так и думала, что ты его испугаешься.
