Фетченам.
В салуне сидел лишь странный старик с лицом, будто высеченным из кремня. Худощавый, диковатый, судя по виду бывший охотник на бизонов или старатель, с которыми предпочитали не связываться. Он посмотрел на нас так, словно давно знал.
Бармен взглянул на Джудит, потом на нас. Мы повесили шляпы на гвозди, вбитые в стену, и сели за столик. Он подошел к нам.
— Привет, ребята. Есть свинина с бобами, медвежатина с бобами и оленина с бобами. Выбирайте! Свежий хлеб. Пеку сам.
Мы сделали заказ, а он принес нам кофе — черный и крепкий. Прихлебывая его, я исподтишка взглянул на Джудит, И где были мои глаза! Как все же она хороша! Такая свежая, милая. Слишком хорошенькая для парня с гор, такого как я.
— На этой земле опасность подстерегает со всех сторон, — заметил я. — Здесь много команчей. И что бы о них ни говорили на Востоке, они не щадят ни белых, ни друг друга.
— Все мои мысли только о папе, — сказала она. — Я так давно его не видела, а теперь, когда он совсем близко, мне хочется сейчас же к нему поехать.
— Не спеши, — посоветовал Галлоуэй, — всему свое время.
Как только он произнес это, у меня появилось дурное предчувствие. Такого ощущения я еще не испытывал. Я посмотрел на Галлоуэя, он — на меня, и мы оба догадались, что чувствовал другой.
Что же должно случиться? Что ожидало нас здесь?
Когда бармен принес ужин, я взглянул на него и спросил:
— Мы ищем ранчо Костелло в Гринхорне. Вы не знаете, как туда попасть?
Прежде чем ответить, он расставил перед нами тарелки.
— Мой вам совет: держитесь от него подальше. Там вас ждут только неприятности.
Джудит побледнела — это было заметно даже под загаром, в глазах появился испуг.
Мое сердце сжалось от жалости к ней, и я задал вопрос более резко:
— Что вы имеете в виду?
Осторожный бармен даже отступил на шаг, но он был не из пугливых.
— Мое дело — предупредить. На ранчо обретается крутая команда. С ней лучше не связываться.
— Мы не ищем забот на свои головы, — сказал я более спокойным тоном, — но Костелло — отец этой девушки. Мы везем ее домой.
— Извините, мэм, — произнес он тихо, — не знал. На вашем месте я бы поостерегся. На наших холмах поселилась беда.
И только когда мы покончили с едой, он заговорил с нами опять.
— Загляните ко мне попозже, ребята, — пригласил он по-дружески. — Я угощу вас выпивкой.
У дверей своей комнаты Джудит замялась и посмотрела на нас с Галлоуэем:
— Он хочет что-то вам сообщить, правда? Поэтому и предложил выпить, чтобы меня с вами не было?
— Ну, ты и придумаешь... — попытался прервать ее Галлоуэй.
Но не тут-то было.
— Флэган, ты ведь мне расскажешь? Я должна знать все. Даже очень плохое! Я просто обязана знать! В конце концов, это мой отец.
— Обязательно расскажу, — пообещал я, зная, что лгу. Бармен явно не желал, чтобы его печальная новость ошарашила Джудит.
Она вошла в комнату, а мы с Галлоуэем с минуту постояли у двери, не решаясь вернуться в салун.
Глава 9
Мы стояли у ее двери, понимая, что информация бармена не доставит нам удовольствия. Приближалась ночь. Неизвестно, что случится в Гринхорне, пока мы будем спать. Ничего хорошего ожидать не приходилось.
— Перед тем как лечь, — предложил Галлоуэй, — надо бы посмотреть, что делается на улице.
— Спи в доме, а я лягу на свежем воздухе. Иначе не смогу заснуть.
— Идея! Давненько я не спал в кровати, — улыбнулся Галлоуэй.
— Вот и давай. Я найду себе место снаружи.
Мы вернулись в салун. Старик все еще сидел за своим столиком над чашкой кофе. Он тяжело взглянул на нас, но мы потопали к бару.
Бармен налил нам выпивку, затем пригласил за столик.
— Присаживайтесь. Сегодня больше никого не будет, и нет смысла стоять, когда можно посидеть. Не хочется огорчать хорошенькую молодую леди, — начал он, когда мы устроились, — но у нас ходят слухи, что Костелло попал как раз в эпицентр заварушки. — Бармен помолчал.
В комнате стало тихо. Наконец он заговорил опять. Освещенное керосиновой лампой с рефлектором лицо его приобрело зловещий вид.
— На ранчо происходит нечто странное, не знаю точно что. Костелло иногда приезжал сюда... последний раз год назад. А не так давно я ехал мимо его дома, и он не захотел меня видеть. Приказал убираться с его земли.
— Почему?
— Наверное, у него имелись на это веские причины. — Бармен снова наполнил наши стаканы. — Тем не менее я забеспокоился. Его поведение показалось мне странным. Потом мне сказали, что он выгнал своих ковбоев — всех.
— Теперь он на ранчо один?
— Не думаю. Несколько дней назад через город проехали всадники, спрашивали, где находится ранчо Костелло. Я им объяснил. Зачем врать? Хотя они мне не понравились. Предупредил, как и вас, что с распростертыми объятиями их там не примут. Они надо мной посмеялись и сказали, что им будут рады, Костелло, мол, их ждет.
— Они нас опередили, Флэган, — покачал головой Галлоуэй. — Черный уже там.
Бармен недоумевающе поглядывал на нас:
— Вы знаете тех парней?
— Вот именно. И если кто-нибудь из них покажется снова, будьте осторожны. Им убить так же легко, как посмотреть на вас... может, даже легче.
— Что вы собираетесь делать?
— Подняться на ранчо. Мы дали обещание деду молодой леди доставить ее к отцу. Стало быть, мы поднимаемся.
— А как же те?
Галлоуэй улыбнулся ему своей располагающей улыбкой:
— Им лучше сматываться в Техас, пока мы не привязали к хвостам их коней консервные банки.
— Те люди гнали стадо? — спросил я.
— Нет, но они предупредили, что стадо следует за ними. — Он помолчал. — Могу чем-нибудь вам помочь? У нас в округе хороший народ. Костелло уважают, считают неплохим соседом. Правда, он немного замкнутый, но в помощи никогда никому не отказывал. Если уж на то пошло, можно собрать отряд, чтобы выручить его.
— Оставьте это нам. Мы, Сэкетты, привыкли сами объезжать своих лошадей.
Старик, сидевший в одиночестве за столиком, вдруг поднялся:
— Я так и знал. Сразу догадался, что вы — из Сэкеттов. Меня зовут Кэп Раунтри. В тот раз, в стычке на Моголлонах, я был вместе с Тайрелом.
— Слыхал о вас, — приветственно поднял руку Галлоуэй. — Присаживайтесь к нам.
— Если вы, ребята, попали в затруднительное положение, буду рад стать на вашу сторону. Я уже несколько лет делю с Сэкеттами радости и беды и так привык к ним, что без них чувствую себя не в своей тарелке. — Старик заулыбался, его лицо выражало искреннюю симпатию.
Мы говорили, не замечая, как летят ночные часы, хотя и бдительности не теряли — постоянно прислушивались, не раздастся ли вдали конский топот. Но никто так и не появился.
Черный или послал вперед несколько парней, и они ехали быстро, не щадя коней, или даже поехал сам,
