позвал ее по имени:
— Алекс, не так ли?
Крупная ладонь сжала ее пальцы. Она подняла глаза и посмотрела в лицо, которое видела в кино с самого детства. Хотя его волосы теперь поседели, а знаменитые голубые, как у младенца, глаза скрывались за очками с двойными линзами, на его лице было поразительно мало морщин, и оно мало отличалось от лица того ребенка-херувима, которое очаровывало несколько поколений зрителей.
Алекс невольно ахнула:
— Бадди Холбрук?
Он улыбнулся:
— Как мило, что вы меня помните.
— Помню? Как может кто-то вас не знать?
— Да. — Он раскатисто засмеялся. — Меня и Лесси. У нас самые узнаваемые лица в истории кино.
— Наверное, я раз сто смотрела ваши старые фильмы.
— Очень приятно, сладкие губки. Только не говорите, какой вы были маленькой, когда впервые их увидели.
Он отвел ее подальше от толпы, и они остановились в коридоре. Здесь было прохладнее и тише.
Вблизи, без сценического грима, без ослепительного платья, она выглядела еще более потрясающе. Ему это понравилось. Значит, то была не просто иллюзия. В ней было что-то свежее, невинность, которая понравится широкой публике.
— Я теперь агент, работаю на таланты, — сказал он, вынимая из кармана визитную карточку. — У вас есть агент?
— Нет, мистер Холбрук.
— Просто Бадди, — поправил он. — Я — агент Клифа Карлсона. Поэтому я здесь. Мне понравилось то, что я видел сегодня на сцене. Я хотел бы работать на вас. То есть в том случае, если вас интересует карьера в шоу-бизнесе.
— Интересует? Я полна решимости ее сделать.
Он увидел изменившееся выражение ее глаз и понял, что принял мудрое решение действовать напористо. Ему не придется прилагать больших усилий. Эта рыбка прямо выпрыгивает из воды за крючком даже без всякой наживки.
— Послушайте, не хочу вас чересчур торопить. Я пробуду здесь два дня. Номер 1178. — Он написал его на карточке, хоть и не сомневался, что она не нуждается в подобном напоминании. — Позвоните мне. Поговорим о деле.
Когда он уже уходил, Алекс дотронулась до его руки:
— Мистер Хол… Бадди?
Он обернулся.
— А как насчет ребят из группы?
Он пожал плечами:
— А что насчет них?
— Вы их тоже будете представлять?
— А вы согласны только вместе с ними?
Она резко кивнула:
— Непременно. Если бы не они, меня бы здесь не было.
Преданность. Это ему тоже понравилось. Редкое качество в том садке с акулами, где он работал.
— Ладно. Почему бы и нет. Обсуди это с ними и возвращайся ко мне, сладкие губки.
— Тебе еще не надоело?
Услышав над ухом низкий голос Мэтта, Алекс медленно повернулась. Клиф как раз рассказывал веселую историю, и все вокруг животики надрывали, но она способна была думать только о том, как улыбка собирала морщинки в уголках глаз Мэтта.
— Что не надоело?
— Эти похвалы, лесть и голливудская пустая болтовня.
Она усмехнулась:
— Не думаю, что мне могут когда-нибудь надоесть похвалы и лесть. Но вот от болтовни у меня голова идет кругом. Это признак того, что мне надоело?
Он наклонился поближе, и его теплое дыхание легонько коснулось ее шеи.
— Возможно, это признак передозировки.
Пытаясь взять себя в руки, она легкомысленным тоном произнесла:
— И что же мне теперь делать?
— Удрать, — прошептал он, хватая ее за руку. — Иначе ты проснешься с самой сильной головной болью от похмелья, какая у тебя только бывала.
Смеясь, Алекс позволила ему вытащить себя из номера Клифа. Они прошли полутемным коридором, по полу которого тянулись многочисленные провода и кабели, миновали заднюю часть темной сцены, где стояли столы, поспешно накрытые чехлами.
— Куда мы идем?
— Надеюсь, в такое место, где никто не будет называть меня «Мэтт, малыш» и совать мне визитную карточку, подробно излагая высокую идею своего последнего сценария.
Он провел ее по следующему коридору, открыл дверь в противоположном конце, и она вышла в предрассветную темноту и глубоко вдохнула бодрящий, чистый воздух.
— Я чувствую себя так, словно только что сбежал из гробницы, — пробормотал он.
— Полагаю, что для человека, который провел всю жизнь в такой среде, это может показаться утомительным. Но для меня, с другой стороны, это был один из самых волнующих вечеров в жизни.
— Мне очень жаль, Александра. — Мэтт закурил сигарету, печально размышляя о том, что ему снова нужно уезжать. Сделал две затяжки и с отвращением отбросил сигарету прочь. — Мне никогда не приходило в голову, что кто-то действительно получает удовольствие от этих вечеринок. Хочешь вернуться?
И упустить возможность побыть с ним наедине? Алекс покачала головой:
— Нет. Правда, на сегодня с меня хватит. Еще немного, и я, возможно, начну верить всей этой лести.
— Верь. — Он пригвоздил ее к месту взглядом. — На тот случай, если ты еще не совсем убедилась, позволь присоединить свой голос к общему хору: ты сегодня чудесно пела.
— Спасибо. Начинаю чувствовать себя Золушкой.
Усыпанная гравием дорожка привела их к фонтану, окруженному каменными скамьями. Они медленно прошли по дорожке и сели рядом, старательно избегая прикасаться друг к другу.
— Я видел, как ты говорила с Бадди Холбруком, — сказал Мэтт.
Алекс следила за умиротворяющей игрой цветных огней в струях воды.
— Он предложил стать моим агентом.
Мэтт подумал о предостережениях, которыми должны сопровождаться любые голливудские предложения. Может быть, когда-нибудь правительство выдвинет такое требование. Они будут похожи на предупредительные надписи на пачке сигарет: опасно для вашего здоровья.
— Говорят, он один из лучших.
— Ты его знаешь?
— Всю свою жизнь, — просто ответил Мэтт. — В плохие времена и в хорошие. А у Бадди плохие времена бывали часто. Будем надеяться, что теперь они у него позади.
Алекс встала и нервно заходила взад и вперед по дорожке.
— Как ты думаешь, подписывать с ним договор?
Он смотрел на нее молча несколько мгновений, а потом поднялся. Взял ее за руку и стал разглядывать длинные, тонкие пальцы.
— Я не могу тебе сказать, Александра, что следует делать. Только ты знаешь, куда хочешь идти и
